пребывание Н.С.Хрущева в США 1959г.

Пресс-конференция Председателя Совета Министров СССР Н.С. ХРУЩЕВА в Москве 5 августа 1959 г.
Вручение Н.С. ХРУЩЕВЫМ ДУАЙТУ Д. ЭЙЗЕНХАУЭРУ копии вымпела, посланного на ЛУНУ
Встреча Н.С. ХРУЩЕВА с журналистами в НАЦИОНАЛЬНОМ КЛУБЕ ПЕЧАТИ в ВАШИНГТОНЕ
Беседа Н.С. ХРУЩЕВА с лидерами АМЕРИКАНСКОГО КОНГРЕССА И ЧЛЕНАМИ СЕНАТСКОЙ КОМИССИИ по иностранным делам
Речь Н.С. ХРУЩЕВА на митинге трудящихся МОСКВЫ. О впечатдениях и результатах поездки
Пресс-конференция ДУАЙТА Д. ЭЙЗЕНХАУЭРА
ФОТОСНИМКИ пребывания Н.С. ХРУЩЕВА в США

ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР Н. С. ХРУЩЕВА В МОСКВЕ

5 августа 1959 г.

5 августа 1959 года Председатель Совета Министров СССР Н. С. Хрущев провел в Кремле пресс-конференцию для советских и иностранных журналистов.

Пресс-конференцию открыл первый заместитель министра иностранных дел СССР В. В. Кузнецов. Н. С. Хрущев сделал следующее вступительное заявление:

Товарищи!

Господа!

Вам уже известно, что между Президентом США и мной имеется договоренность о взаимном обмене официальными визитами. Я, очевидно, прибуду в Соединенные Штаты Америки в середине сентября, а Президент США посетит Советский Союз с ответным визитом позднее, осенью этого года.

Во время этих визитов между нами состоятся неофициальные беседы, именно беседы, а не переговоры. Но я не придаю особого значения форме обмена мнениями между нами — будут ли это переговоры или неофициальная дискуссия. Важно, чтобы в результате обмена мнениями найти общий язык и общее понимание вопросов, которые нам следует решить. Вопрос об оформлении достигнутых результатов — это не проблема, о нем всегда можно договориться.

Наша позиция о встречах руководящих деятелей различных государств известна. Мы стоим за то, чтобы главы правительств или главы государств, люди, которые облечены высоким доверием и полномочиями, чаще встречались, обменивались мнениями.

Мы думаем, что с каждой встречей обеспечивалось бы лучшее понимание вопросов, которые необходимо решать, и лучшее понимание позиции партнера по переговорам. А это будет помогать достижению таких решений, которые были бы взаимовыгодны для обеих сторон.

Однако такие переговоры будут иметь хорошие результаты только тогда, когда у каждой из сторон главными, исходными позициями будет стремление к обеспечению прочного мира, которого жаждут все народы на земле. Если выпустить из виду эту главную цель и начать приспосабливаться к чему-то другому, тогда может возникнуть вопрос, что в результате переговоров один что-то теряет, а другой приобретает. Надо исходить из того, что при достижении соглашений, направленных к обеспечению мира, никто ничего не теряет; наоборот, все народы от этого только приобретают, так как укрепляется дело мира. Такая позиция, по нашему мнению, является прогрессивной, и она находит всеобщую поддержку. Государственные деятели, которые действительно руководствуются этой главной целью, должны внести свой вклад в благородное дело обеспечения прочного мира. А тот, кто будет уклоняться от этого, кто будет несерьезно относиться к решению этой задачи, наверняка не будет иметь успеха в своей политике. Так рассматриваем мы задачи, которые должны иметь в виду государственные деятели при встречах между собой.

В этой связи мне хотелось бы сослаться на наши встречи и беседы с премьер-министром Великобритании господином Макмилланом во время его визита в Советский Союз в феврале этого года. Эти встречи, бесспорно, сыграли свою большую роль в улучшении отношений между нашими странами. Они привели, например, к заключению нового торгового соглашения, выгодного как для Англии, так и для Советского Союза. И если между нашими странами сейчас есть спорные, нерешенные вопросы, то это уже не вопросы взаимоотношений между нашими странами — Англией и Советским Союзом, а, главным образом, между странами НАТО, в том числе и Англией, с одной стороны, Советским Союзом и другими социалистическими странами — с другой. Так что мы с полным основанием говорим, что наши встречи и беседы с господином Макмилланом были полезными и плодотворными. Можно назвать немало других примеров, когда контакты между руководящими деятелями государств приводили к улучшению взаимоотношений между странами.

Каждый понимает, какое огромное значение для дела мира и международного сотрудничества имеет состояние отношений между крупнейшими государствами мира — Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки. Разве можно сомневаться в том, что если между нашими державами будут установлены хорошие дружественные отношения, если нам удастся наладить сотрудничество в деле обеспечения мира, то мир на земле будет более крепким и прочным!

Есть ли реальные возможности для того, чтобы отношения между СССР и США строились на фундаменте мира и дружбы? Можно твердо сказать, что такие возможности есть. Между нашими странами нет каких-либо территориальных споров и неразрешимых противоречий, нет вопросов, которые могли бы помешать созданию обстановки доверия и взаимопонимания. Известно, что в годы второй мировой войны советский и американский народы боролись вместе против общего врага.

Мы всегда готовы сделать все возможное для того, чтобы отношения между нашими странами строились на прочных основах мира и дружественного сотрудничества. Если в советско-американских отношениях наступит просветление, то это непременно скажется и на улучшении отношений с другими государствами, поможет разогнать хмурые облака и в других местах земного шара. Разумеется, мы хотим дружбы не только с США, но и с друзьями США. Одновременно мы хотим, чтобы США имели хорошие отношения не только с нами, но и с нашими друзьями.

Поэтому мы надеемся, что обмен визитами между Президентом США и мною принесет пользу. Со своей стороны мы сделаем все для того, чтобы беседы и дискуссии, которые состоятся между нами, содействовали установлению лучшего взаимопонимания между Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки и способствовали делу мира.

Вот что мне хотелось сказать в своем вступительном слове на этой пресс-конференции, которая созвана по просьбе многих иностранных и советских журналистов. Нам понятно, что этот вопрос очень интересует журналистов и общественность всех стран. Поэтому я счел необходимым встретиться с вами, выслушать ваши вопросы и, насколько смогу, ответить на них.

В. В. КУЗНЕЦОВ. Несколько вопросов поступило в письменном виде, но мы имели в виду, что вопросы будут задаваться главным образом устно.

Н. С. ХРУЩЕВ. У нас полная демократия, поэтому можно задавать вопросы и письменно и устно, не так, как в некоторых странах. (Смех в зале). Я вижу, что слово просит г-н Шапиро.

Корреспондент американского агентства Юнайтед Пресс Интернейшнл Г. ШАПИРО. Если бы было побольше пресс-конференций, то я уверен, что Вы будете знать всех корреспондентов по фамилиям.

Н. С. ХРУЩЕВ. Согласен с Вами.

Г. ШАПИРО. У меня несколько вопросов. Первый вопрос: Намереваетесь ли Вы, г-н Председатель, консультироваться со странами, дружественными Советскому Союзу, перед Вашей поездкой в Америку?

Н. С. ХРУЩЕВ. Я считаю, что всякая консультация со своими друзьями всегда полезна, потому что она способствует лучшему пониманию вопросов, которые надлежит решать. И, видимо, мы в какой-то форме обменяемся мнениями со своими друзьями, но я не думаю, что нам необходимо собираться для этого всем вместе и вести какие-то дискуссии. Вопрос обеспечения мира во всем мире для социалистических стран не является дискуссионным вопросом, настолько он ясен. Поэтому мы уверены, что все страны социалистического лагеря одобрят нашу деятельность, идущую в этом направлении, как и мы одобряем деятельность любого государства, как социалистического, так и несоциалистического, направленную на укрепление и обеспечение всеобщего мира.

Г. ШАПИРО. Второй вопрос: Рассматриваете ли Вы встречу с Президентом Эйзенхауэром как замену или только как вступление к совещанию глав правительств на высшем уровне?

Н. С. ХРУЩЕВ. Думаю, что наша встреча с Президентом Соединенных Штатов Америки — это встреча представителей двух государств, и на ней не имеется в виду обсуждение вопросов, которые касаются компетенции других государств. Следовательно, наша встреча не может заменять совещания глав правительств, о котором так много говорилось в печати и которое, мы считаем, было бы полезно и необходимо собрать. По нашему мнению, одно другому не противоречит, одно не исключает другое, а, наоборот, дополняет и улучшает. Мы выражаем надежду, что обмен визитами между мною и Президентом США господином Эйзенхауэром будет способствовать успеху встречи глав правительств и глав государств.

Г. ШАПИРО. Последний вопрос: Можно ли предполагать, что не будет изменений в статусе Берлина, пока ведутся или намечаются переговоры?

Н. С. ХРУЩЕВ. Мы об этом в свое время уже заявляли: если ведутся переговоры, то, конечно, пока эти переговоры не закончились, никакого изменения не может быть. Мы придерживались и придерживаемся такой же точки зрения и на будущее.

Корреспондент журнала «Новое время» В. БЕРЕЖКОВ. Западная пресса сейчас обсуждает проблему сосуществования в связи с замечаниями, которые сделал вице-президент Никсон по поводу понимания проблемы сосуществования. Что Вы можете сказать по этому поводу?

Н. С. ХРУЩЕВ. Мне было приятно слышать из уст вице-президента г-на Никсона, что он пользуется словом «сосуществование», раньше он это слово плохо выговаривал, теперь он это слово выговаривает даже по-русски. Я думаю, что это полезно. (Веселое оживление в зале).

Корреспондент английской газеты «Дейли уоркер» Д. ОГДЕН. Приветствовали ли бы Вы, г-н Председатель Совета Министров, возможность посетить Англию или по пути в Америку, или по пути обратно?

Н. С. ХРУЩЕВ. Вообще было бы полезно еще раз побывать в Англии, но, видимо, в эту поездку в Соединенные Штаты Америки побывать в Англии не удастся. Видите ли, средства передвижения сейчас такие, что не позволяют где-то по дороге останавливаться: сел в самолет в Москве, а выходишь из него там, куда назначена поездка. (Оживление в зале). Поэтому иной раз и при желании никак не можешь заехать куда-нибудь по дороге чаю попить или провести приятную беседу. Но Вы, видимо, знаете нашу точку зрения о целесообразности и полезности встреч руководящих деятелей государств, и еще раз Вам разъяснять ее вряд ли есть необходимость.

Корреспондент американской компании «Нейшнл бродкастинг компани» Дж. МАЙКДС. Надеетесь ли Вы или рассчитываете выступить на заседании конгресса США?

Н. С. ХРУЩЕВ. Видите ли, я не могу заранее иметь каких-то определенных предположений или намерений, чтобы выступать в законодательных учреждениях тех государств, в которые еду. В данном случае я не знаю, имеется ли желание у членов конгресса США слушать меня и будет ли в это время конгресс работать.

Кроме того, я всегда строго придерживаюсь такого порядка: если нет уверенности, что в каком-либо высоком учреждении мое выступление будет желательным или если оно не встретит доброжелательного отношения, то я туда не пойду, чтобы, как говорится, не быть нежеланным гостем.

Что же касается нашего государства, то могу сказать, что у нас были такие примеры, когда высокопоставленные гости других государств бывали у нас на заседаниях Верховного Совета, и мы всегда были рады выслушать этих гостей, предоставляли им такую честь и с удовольствием их слушали.

В свою очередь и мне приходилось выступать на заседаниях высоких законодательных учреждений ряда государств, и должен сказать, что я подходил к таким выступлениям с полным сознанием оказываемой мне чести. Во всяком случае я ничего не могу сказать более конкретного по этому вопросу. Могу лишь добавить, что выступление в конгрессе США, как и выступление в законодательном органе любого другого государства,— это высокая честь для государственного деятеля.

Дж. МАЙКЛС. В связи с тем, что вице-президент Никсон выступал по советскому телевидению, я передал приглашение Вам выступить по телевидению «Нейшнл бродкастинг компани» с часовой речью с переводом на английский язык; имеете ли Вы возможность сейчас принять это приглашение?

Н. С. ХРУЩЕВ. Я читал об этом. Думаю, что сейчас можно и не обсуждать этот вопрос, тем более что завтра рано утром я предполагаю уехать на отдых к берегу Черного моря. Вот какой вопрос меня сейчас интересует. (Веселое оживление в зале). А вопрос о выступлении по телевидению еще есть возможность и попозже обдумать.

Однако, поскольку Вы задали такой вопрос, хочу Вам ответить на него прямо — если в США мне будет предоставлена такая возможность, я охотно выступлю перед американскими телезрителями.

Должен со всей откровенностью сказать Вам, что у нас имеются обоснованные претензии к г-ну Никсону и особенно к американским телевизион ным компаниям, потому что договоренность между мною и г-ном Никсоном о демонстрации нашей беседы на американской выставке в Москве о том, что заснятый на цветную пленку фильм будет одновременно демонстрироваться и в Москве и в США лишь после того, как текст моей речи будет переведен на английский язык, американская сторона не выполнила, несмотря на честное слово, данное вице-президентом США г-ном Никсоном, что засвидетельствовано, между прочим, в этом же фильме. Мы со своей стороны полностью сдержали данное нами слово, и все, что было сказано г-ном Никсоном во время этой беседы, было переведено на русский язык и передавалось по советскому телевидению.

Но это я говорю лишь постольку, поскольку Вы сами затронули этот вопрос, говорю лишь в порядке констатации факта.

Корреспондент западногерманской газеты «Ци вельт» Г. ШЕВЕ. Господин Председатель, читали ли Вы заявление федерального канцлера доктора Аденауэра относительно Вашей предстоящей встречи с Президентом Эйзенхауэром? Если да, то что Вы можете сказать по этому поводу?

Н. С. ХРУЩЕВ. Я читал, конечно, его заявление и сожалею, что не взял его с собой. Нет ли его у Вас с собой? Если есть, зачитайте его. Оно очень характерно, это заявление.

Заявление канцлера, я бы сказал, звучит диссонансом из всех заявлений и сообщений в печати. Я по памяти повторяю заявление канцлера Аденауэра. Он говорит примерно так: хорошо, что Президент пригласил Председателя Совета Министров СССР Хрущева. Пусть Хрущев поедет в США и убедится, насколько сильна Америка, и тому подобное.

Для того, чтобы знать, сильна ли Америка или не сильна, для этого не требуется ехать туда. Только глупцу не ясно, что Америка сильна и богата. Канцлер Аденауэр верен своей старческой предубежденности. Он лежит больной, при такой жаре простудился, и все-таки, несмотря на это, по-прежнему хочет навязывать политику «с позиции силы». Он, видимо, рассуждает так: поезжай, мол, посмотри, как сильна Америка, ты сразу ноги согнешь.

Ошибаетесь Вы, г-н канцлер, глубоко ошибаетесь. Думаю, что совершенно другое имел в виду Президент США, когда он приглашал меня. Не могу допустить, что Президент приглашает меня для того, чтобы продемонстрировать силу и силой на меня подействовать.

Я считаю, что государственные деятели могут разговаривать только на разумном языке, дружественно, с тем, чтобы понимать интересы мира и в ходе переговоров добиваться того, чтобы обеспечить действительный мир на земле. (Бурные аплодисменты).

Г. ШЕВЕ. Какой международной проблеме хотели бы Вы предоставить приоритет в предстоящих переговорах с Президентом Эйзенхауэром?

Н. С. ХРУЩЕВ. У нас нет определенной договоренности о том, какие проблемы будут обсуждаться при наших встречах. Думаю, что предметом обсуждения будет не одна проблема, а целый ряд проблем, решение которых необходимо для того, чтобы растопить лед, как очень хорошо сказал г-н Президент. Все эти проблемы заслуживают того, чтобы обменяться по ним мнениями.

Г. ШЕВЕ. Какое место, по Вашему мнению, занял бы в переговорах вопрос о Берлине и о мирном договоре с Германией?

Н. С. ХРУЩЕВ. Думаю, что главное и основное сейчас — это ликвидация последствий второй мировой войны. В этом деле главное состоит в том, чтобы договориться, найти пути для заключения германского мирного договора. В настоящих условиях наиболее реальным путем, видимо, является подписание мирного договора с двумя германскими государствами, если, конечно, не будет создано единое германское правительство или не будет достигнуто объединение Германии путем создания конфедерации двух германских государств. Германский мирный договор — это вопрос вопросов.

Вопрос о Западном Берлине стал острым, но он не является главным. Нас прежде всего и главным образом волнует и интересует ликвидация остатков и последствий второй мировой войны. Это действительно главный вопрос, это — гордиев узел. Если он будет разрублен, тогда сразу все станет на свое место. А вопрос о Западном Берлине — это лишь следствие. Если реально оценить существующее положение, то, очевидно, нет надежд на то, что в ближайшее время будет осуществлено объединение ГДР и ФРГ в одно государство. Следовательно, надо исходить из действительного, реального, т. е. из факта наличия двух германских государств. Если будет разумно взвешена существующая ситуация в Германии и будет найден способ договориться по этому главному вопросу, тогда вопрос о Западном Берлине решается легко. Заключение мирного договора с Германией или с двумя германскими государствами вместе с тем является решением и берлинского вопроса, поскольку Берлин расположен на территории Германской Демократической Республики — одного из двух германских государств.

Как в данных условиях решить вопрос о Западном Берлине? Ничего другого, лучшего, очевидно, не придумаешь, как объявить Западный Берлин демилитаризованным вольным городом. Надо создать условия невмешательства в дела этого города и обеспечить связь его со всеми государствами Запада и Востока, со всем миром, с кем он только захочет иметь связи. Другого выхода я не вижу, потому что вряд ли канцлер Аденауэр осмелится призвать западных немцев к воссоединению с Восточной Германией на социалистических основах. Точно так же и руководители Германской Демократической Республики товарищи В. Ульбрихт и О. Гротеволь вряд ли обратятся с предложением к своему народу отказаться от построения социализма в ГДР и воссоединиться с Западной Германией на капиталистических основах. Ведь это ясно для всех здравомыслящих людей. Еще раз хочу подчеркнуть, что мы будем упорно добиваться решения вопроса о германском мирном договоре, потому что мы считаем его главным, основным вопросом.

Было бы противоречивым, если бы мы объявили, что боремся за укрепление мира, и в то же время заявили, что не хотим ликвидации остатков второй мировой войны, не хотим подписать германский мирный договор. Если оставить положение таким, каким оно есть, то это значило бы всегда иметь в пороховом погребе горящий фитиль, который может привести к неожиданному взрыву. Прежде всего надо загасить фитиль, зажженный второй мировой войной. И это будет величайшим вкладом в укрепление мира. Это положило бы начало решению других актуальных международных вопросов, как разоружение, вывод иностранных войск с чужих территорий и прочие вопросы, которые хорошо всем известны и которые довольно часто обсуждались.

Корреспондент Московского радио А. ЛОСЕВ. Как Вы расцениваете заявление Президента Эйзенхауэра о том, что он до встречи с Вами поедет в Европу для консультаций с главами правительств западных держав?

Н. С. ХРУЩЕВ. Вполне понятно желание Президента Эйзенхауэра иметь встречу со своими союзниками, чтобы обменяться с ними мнениями перед встречей со мной. Это его дело и дело тех, с кем он будет встречаться. Если бы мы собрались для обмена мнениями со своими союзниками, то, я думаю, Президент Эйзенхауэр ничего не имел бы против этого, точно так же, как мы ничего не имеем против его планов и считаем это вполне законным и допустимым. Могу только добавить, что если эти консультации послужат лучшему пониманию необходимости решения спорных вопросов, то это будет очень хорошо. Но надо иметь в виду, что в этой встрече, видимо, будет участвовать канцлер Аденауэр и, конечно, мало надежд, что г-н Аденауэр заговорит настоящим человеческим языком. Но это нас меньше всего должно беспокоить.

Корреспондент французской газеты «Либерасьон» В. САМАРЭ. Во Франции кое-кто опасается, что во время советско-американских переговоров или бесед на высоком уровне их участники могут не принять во внимание интересы Франции и даже что эти интересы могут быть ущемлены. Что Вы думаете по этому поводу?

Н. С. ХРУЩЕВ. Обмен мнениями между Президентом и мною будет прежде всего касаться вопросов, которые непосредственно интересуют наши две страны. В наших беседах мы не можем затрагивать вопросы, относящиеся к компетенции третьих стран; эти вопросы нас не касаются. Но в то же время мы . будем, конечно, обсуждать главный вопрос, который в одинаковой степени касается всех стран,— это вопрос обеспечения всеобщего мира. А поскольку Франция не менее других стран заинтересована в борьбе за обеспечение мира, я не понимаю, чем могут быть вызваны такие сомнения, для которых нет никаких оснований.

Корреспондент Румынского агентства печати А. КЫМПЯНУ. Не могли ли бы Вы сказать, какое влияние имеет сообщение о предстоящих встречах на работу Женевского совещания министров иностранных дел?

Н. С. ХРУЩЕВ. Прямой связи между предстоящим обменом визитами и Женевским совещанием министров иностранных дел, конечно, нет. Но при встречах с Президентом мы, видимо, затронем те вопросы, которые были предметом обсуждения министрами иностранных дел. Больше сказать ничего не могу, тем более что совещание в Женеве прервало свою работу.

Корреспондент бельгийской газеты «Драпо руж» А. ЛОРАН. На Западе некоторые круги утверждают, что соглашение между великими державами и особенно между двумя ведущими державами могло бы нанести ущерб интересам малых стран. Каково Ваше мнение по этому вопросу?

Н. С. ХРУЩЕВ. Странная логика. Ведь если великие государства начнут драться между собой, то от этого малые страны наверняка пострадают. У нас есть пословица: «Паны дерутся, а у холопов чубы трещат». Поэтому не понятно, почему малые страны могут пострадать, если отношения между великими державами улучшаются. Наоборот, они могут от этого только выиграть. Достижение договоренности между великими державами — это лучшая гарантия того, что мир будет обеспечен не только для больших стран, но и для малых.

Корреспондент французской газеты «Юманите» М. ЛЕОН. В то время как появились серьезные шансы прийти к соглашению по поводу испытаний ядерного оружия, правящие круги Франции подготавливают в Сахаре испытания ядерного оружия, придерживаясь в то же время политики так назы¬ваемой «оси Париж — Бонн». Как могут повлиять на будущие международные переговоры действия такого рода и каковы, по Вашему мнению, перспек¬тивы такой политики?

Н. С. ХРУЩЕВ. В прошлом уже были «оси» Берлин — Рим, Берлин — Токио, и эти «оси» давно сломаны и брошены в мартеновскую печь. Почему «ось» Париж — Бонн или Бонн — Рим должна быть лучше? Эти оси упираются в Бонн, а это значит, что они опираются на агрессивные силы. Странно,что Франция становится партнером западногерманских милитаристов. Ведь Франция не раз была оккупирована немецкой военщиной, и все же кое-кто во Франции, видимо, урока для себя не извлек из этого. Думаю, что она найдет в себе силы правильно оценить последствия такого противоестественного брака с германскими милитаристами, который никак нельзя назвать браком по любви. Нет, это брак, который опирается не на взаимную любовь, а на какие-то сугубо меркантильные соображения. А такие браки никогда не бывают прочными, они разваливаются.

В вопросах испытаний ядерного оружия наша позиция ясна. Мы твердо стоим на позициях запрещения испытаний термоядерного оружия, а не подготовки новых испытательных взрывов. Мы направляем все усилия, чтобы добиться запрещения испытаний, потому что люди сейчас этого ждут.

Корреспондент чилийской газеты «Эль сигло» С. МАРИНИ. Сообщение о визите Н. С. Хрущева в США вызвало большой интерес в Латинской Америке. Во многих латиноамериканских странах представители различных кругов высказываются за восстановление дипломатических, торговых и культурных отношений с СССР, примером чего может служить резолюция, недавно принятая парламентом Венесуэлы. Что Вы могли бы сказать в этом отношении?

Н. С. ХРУЩЕВ. Думаю, что в интересах латиноамериканских стран иметь дипломатические отношения и экономические связи с Советским Союзом и другими социалистическими странами. Такое положение, когда некоторые из этих стран не имеют дипломатических и торговых отношений с СССР, наносит ущерб этим странам. Но это происходит не по нашей вине. Возможно, что правительства этих стран не в силах самостоятельно решать такие вопросы, решать так, как этого требуют интересы страны. Иначе трудно объяснить политику, которая проводится в ряде стран Латинской Америки в отношении Советского Союза и других социалистических стран. Эта политика противоречит интересам народов стран Латинской Америки.

Корреспондент канадской газеты «Трибюн» М. ФРЭНК. В свете предстоящего визита господина Хрущева в США и в свете заявления премьер-министра Дифенбейкера, в котором он приветствует такие встречи, рассматривался ли вопрос о возможности расширения пребывания господина Хрущева в Северной Америке с тем, чтобы включить визит в Канаду?

Н. С. ХРУЩЕВ. В гости ездят тогда, когда приглашают хозяева. Премьер-министр Канады г-н Дифенбейкер приветствует мою поездку в США, но, приветствуя, он не приглашал меня в Канаду. Поэтому я не хотел бы обременять себя И думать, как выйти из этого положения, тем более что вопроса о приглашении не возникало. (Оживление в зале).

Корреспондент парижской газеты «Монд» М. ТАТЮ. Господин Председатель, Вы недавно отказались от поездки в скандинавские страны из-за недружелюбной атмосферы в этих странах. Значит ли это, что в случае недружелюбных выступлений в США по отношению к Вашей поездке Вы откажетесь от поездки в США?

Н. С. ХРУЩЕВ. Не совсем точно поставлен вопрос. Визит в Скандинавию был отложен не потому, что там были выступления против моей поездки. Я понимаю, что в каждой стране встречаются ненормальные люди, которые могут делать заявления, не содействующие укреплению дружественных отношений между странами. Но было бы неразумно реагировать на такие выступления.

Мой визит в Скандинавию был отложен главным образом потому, что правительства этих стран и руководители партий, которые входят в эти правительства, не противодействовали антисоветской кампании, не защищали активно своего гостя. Они пригласили меня как главу Советского правительства прибыть к ним с ответным визитом, а когда стали появляться оскорбительные выпады против Советского Союза, то некоторые руководящие деятели скандинавских стран стали давать формальные объяснения, говоря, что они вроде пригласили потому, что главы правительств этих стран были в Советском Союзе. Поэтому, мол, было бы неудобно не приглашать. Когда мы начитались подобного рода заявлений, то решили освободить тех, кто нас пригласил, от этого бремени, решили отложить визит до более благоприятного времени. Ведь у нас много дел, есть где побывать, есть что посмотреть. Мы можем сказать так: если вам не особенно хочется нас приглашать, то в таких условиях нам не так уж хочется у вас побывать. (Оживление в зале).

Советское правительство хочет улучшения отношений со скандинавскими странами. Это наши соседи. Мы считаем, что взаимные визиты очень полезны. Думаю, что придет более благоприятное время и если правительства скандинавских стран будут согласны, то мы поедем к ним с ответным визитом. Мы это сделаем даже в том случае, если будут слышны голоса ненормальных людей. Это нас не пугает. За действия некоторых неразумных людей народы не должны нести ответственности.

Что касается приглашения в Соединенные Штаты Америки, то могу сказать следующее. Мы договорились о взаимном обмене визитами с Президентом США. Судя по сообщениям американской печати, как лидеры правящей республиканской партии, так и лидеры оппозиционной демократической партии выступили с одобрением этих визитов, приветствовали такие встречи. Правда, были отдельные голоса людей, которые возражают, но таких мало. Нельзя рассчитывать на то,что все будут одобрять. Мы реально смотрим на вещи, учитываем существующие условия в тех или иных странах. Повторяю, мы надеемся, что наша встреча с Президентом США будет полезной, поэтому мы с удовольствием приняли предложение об обмене визитами.

Корреспондентка американского агентства Нортамерикэн Ньюспейпер Элаенс П. ДЖОНСОН. Планирует ли господин Хрущев посетить те же самые города, которые ранее посетили господа Микоян и Козлов, или же он планирует, так сказать, «открыть новые территории»? Планирует ли господин Хрущев провести значительную часть своего времени в США, посещая американские сельскохозяйственные районы?

Н. С. ХРУЩЕВ. Я пока не имею никакой программы и еще не знаю, какие районы смогу посетить. Я просил, чтобы мне предложили программу, и надеюсь в этом деле на помощь с американской стороны. Не отказался бы посетить те районы, в которых побывали товарищи Микоян и Козлов, если бы у меня была такая возможность. Готов также с большим удовольствием посетить сельскохозяйственные районы США.

Когда весной мы встречались с господином Гарстом, он говорил мне: «Когда Вы будете в Америке, не проезжайте мимо моей фермы, будьте моим гостем». Тогда я пообещал ему сделать это. Но представится ли мне возможность побывать у него в гостях, сейчас этого сказать не могу, потому что, как я уже сказал, пока нет программы моей поездки, она будет разработана позднее.

Мы высокого мнения о сельском хозяйстве США, об американской промышленности, о трудолюбивых и талантливых американских рабочих, фермерах, инженерах, ученых. Мы у них многому учились и теперь готовы учиться и их учить кое-чему. Таким образом это будет хороший деловой обмен опытом.

Теперь я хочу вам сказать о том, что сообщил мне тов. Кузнецов. Он говорит, что хотя и есть еще записки с вопросами, на которые я не ответил, но все эти вопросы уже исчерпаны в моих ответах на ранее заданные вопросы. Так что если кто-либо из корреспондентов считает, что на его вопрос не был дан ответ, то вся ответственность за это ложится на тов. Кузнецова. (Оживление в зале).

Корреспондент индийской газеты «Хиндустан тайме» ДУРГАДАС. Имеется ли в виду, что господин Хрущев будет обсуждать с Президентом Эйзенхауэром вопрос о помощи слаборазвитым странам Азии и Африки?

Н. С. ХРУЩЕВ. Повестка дня моей встречи с Президентом США не намечалась. По каким вопросам мы будем обмениваться мнениями, я сейчас не могу сказать. Думаю, что по всем вопросам, которые возникнут во время встречи, мы обменяемся мнениями, в том числе и по вопросу о помощи слаборазвитым в экономическом отношении странам. Это серьезный вопрос, и он заслуживает внимания.

Корреспондент американского агентства Ассошиэйтед Пресс П. ГРОВЕР. На часть вопроса, которая у меня была в письменном виде, уже дан ответ, но на другую часть нет. Я хотел бы спросить: Вы ранее говорили, что будете рады, если Президент США посетит Советский Союз и посетит любой пункт в Советском Союзе, который он пожелает. Поскольку Вы знаете Советский Союз, конечно, гораздо лучше, чем он, то, может быть, у Вас есть какие-либо предложения на этот счет для Президента Эйзенхауэра. В частности, меня интересует, имеется ли в виду, что он сможет посетить одну из ваших площадок для запуска ракет. (Оживление в зале).

Н. С. ХРУЩЕВ. Вы хотите придать плохой привкус нашим встречам. Если мы будем ездить друг к другу для того, чтобы подсматривать, у кого какие ракеты и где они стоят, то тогда разговор будет не о мире, а о подготовке к войне. А мы преследуем другие цели. Я собираюсь поехать в США, зная, что они имеют довольно сильные военные средства. И если даже мне предложат посмотреть, скажем, площадки для запуска ракет, я откажусь. Я хочу поехать в Соединенные Штаты Америки как мирный человек, с мирными намерениями. Думаю, что если бы мы составляли программу пребывания Президента США в нашей стране и включили в программу посещение Президентом пунктов, где мы делаем ракеты и где они стоят, то Президент мог бы сказать так: — Вы для чего меня пригласили, чтобы запугать? Если так, то зачем вы тогда приглашали?

С нашей стороны это было бы негостеприимно. Поэтому мы и не позволим себе предлагать Президенту ничего подобного. (Продолжительные аплодисменты).

Все мы — русские, украинцы, белорусы, казахи, все народы Советского Союза — очень хлебосольные. Пожалуйста, мы можем предложить откушать пироги, попробовать русский квас, русскую горькую, шашлык армянский, борщ украинский, плов узбекский и другие хорошие вещи. У нас много вкусных кушаний, пожалуйста, для гостей мы ничего не пожалеем. А главное — в задушевных и искренних беседах мы должны убедить, что ничего плохого не замышляем против США и других стран.

Ну, а если во время разговора с Президентом у меня из одного кармана выглядывала бы одна ракета, а из другого — другая (смех), так что же это за гостеприимство, что это за беседа? (Продолжительные аплодисменты).

Раньше, когда приходили на переговоры, оружие оставляли в прихожей и шли на беседу без оружия. А Вы хотите, чтобы мы, пригласив Президента США для беседы о мире, показывали ему, где у нас делают ракеты и где их запускают. Это совершенно недопустимо. (Продолжительные аплодисменты).

Н. С. ХРУЩЕВ. Есть ли еще какие-либо вопросы? Нет?

Товарищи, господа! Хочу поблагодарить вас за внимание и просить у вас снисхождения на тот случай, если я оговорился, неточно выразился. А ведь это не исключено, потому что каждый из вас имел возможность заранее продумать свой вопрос, а мне приходится отвечать экспромтом. Главное, что я хотел сказать на этой пресс-конференции,— это то, что мы поедем в Америку с открытой душой и чистым сердцем, с добрыми намерениями, с искренним желанием способствовать ликвидации состояния «холодной войны» и обеспечить возможность договориться с Президентом по вопросам, связанным с улучшением отношений между нашими странами, руководствуясь заботой об обеспечении мира во всем мире. Поэтому если какое-либо из моих сегодняшних высказываний может быть воспринято в ином духе, то прошу обратиться ко мне, и я разъясню, что имелось в виду, потому что я не хочу, чтобы агрессивные силы могли использовать что-либо из сказанного здесь в интересах усиления «холодной войны».

Думаю, что мы встречаемся с вами не в последний раз. Видимо, некоторые из вас будут моими спутниками в предстоящей поездке. Желаю вам здоровья и успехов в работе.

Спасибо за внимание.

назад

ВРУЧЕНИЕ Н. С. ХРУЩЕВЫМ ДУАЙТУ Д. ЭЙЗЕНХАУЭРУ КОПИИ ВЫМПЕЛА, ПОСЛАННОГО НА ЛУНУ

(Сообщение пресс-группы) 15 сентября

в Белом доме — резиденции Президента США в Вашингтоне — состоялась церемония вручения памятного дара Президенту США. Председатель Совета Министров СССР Н. С. Хрущев вручил Президенту США Дуайту Эйзенхауэру копию вымпела, направленного на Луну в ракете 12 сентября 1959 года, и золотой значок, изготовленный в честь успешного запуска ракеты на Луну. В послании Президенту, врученном вместе с даром, говорится:

«Г-ну Дуайту Эйзенхауэру, Президенту Соединенных Штатов Америки.

Имею честь вручить Вам, г-н Президент, в знак моего глубокого уважения к Вам копию вымпела, посланного на Луну в контейнере ракеты, запущенной 12 сентября 1959 года.

Контейнер доставлен на Луну в 0 ч. 02 м. 24 сек. московского времени 14 сентября 1959 года.

Подлинник вымпела находится на Луне. Прошу рассматривать этот подарок как символ стремления нашего народа к развитию мирных и дружественных отношений с вашим народом, с вашей великой страной—Соединенными Штатами Америки.

С глубоким уважением Н. ХРУЩЕВ, Председатель Совета Министров Союза ССР 15 сентября 1959 г.»

ВСТРЕЧА С ЖУРНАЛИСТАМИ В НАЦИОНАЛЬНОМ КЛУБЕ ПЕЧАТИ В ВАШИНГТОНЕ

16 сентября в Большом зале Национального клуба печати в Вашингтоне состоялся завтрак в честь Председателя Совета Министров СССР Н. С. Хрущева, устроенный совместно Национальным клубом печати США, женским Национальным клубом печати США и Ассоциацией иностранных журналистов.

Национальный клуб печати США устраивает такие завтраки для выдающихся государственных и политических деятелей, прибывающих с визитом в Вашингтон. На завтраке присутствовали 450 американских и иностранных журналистов, представляющих 350 американских и иностранных органов печати, радио и телевидения. Это, однако, лишь небольшая часть желавших присутствовать на этом завтраке. Но Большой зал Клуба печати просто не смог вместить всех желающих встретиться с Н, С. Хрущевым.

Журналисты встречают Н. С. Хрущева продолжительными аплодисментами. С американской стороны на завтраке присутствуют постоянный представитель США в ООН Г. Лодж, заместитель государственного секретаря США Д. Диллон, посол США в СССР Л. Томпсон и другие официальные лица. От имени устроителей завтрака президент Национального клуба печати У. Лоуренс представляет присутствующим Н. С. Хрущева и сопровождающих его лиц и произносит краткую приветственную речь. В зале снова вспыхивают аплодисменты, журналисты встают, когда Никита Сергеевич начинает свое заявление. Выступление Н. С. Хрущева передается по радио в Советский Союз и транслируется по телевидению и радио по всем Соединенным Штатам.

ОТВЕТЫ Н. С. ХРУЩЕВА НА ВОПРОСЫ ЖУРНАЛИСТОВ

После того как Н. С. Хрущев закончил свое выступление, председатель Национального клуба печати У. Лоуренс предложил перейти к вопросам и ответам. Первый вопрос, связанный с культом личности И. В. Сталина, носил явно провокационный характер. Отвечая на этот вопрос, Н. С. Хрущев сказал: Я хотел бы спросить тех, кто придумал этот вопрос: когда они его сочиняли, когда они выдумывали его, какие цели они преследовали, что они ставили перед собой, чего они хотели? Вы, очевидно, хотите поставить меня в стесненное положение и уже заранее смеетесь. Русские говорят: хорошо смеется тот, кто смеется последний. И как бы вы, господа сочинители всяких вздорных вымыслов, смеясь заранее над тем, как, дескать, вы ловко выдумываете, не раскаялись бы после в своих выдумках. На провокацию я не пойду и не отвечу недружескими выпадами против собравшихся здесь многих достойных представителей печати Соединенных Штатов Америки. Добавлю только, что ложь, на каких бы ногах она ни ходила, никогда не сможет угнаться за правдой. (Аплодисменты).

ВОПРОС: Было ли лишь совпадением то, что Советский Союз запустил ракету на Луну накануне Вашего прибытия сюда? Отражает ли посылка вымпела на Луну намерение выдвинуть претензии на владение Луной?

Н. С. ХРУЩЕВ: Совпадение моей поездки в Соединенные Штаты Америки с посылкой советской ракеты на Луну — это простое, но, я бы сказал, приятное совпадение. (Смех в зале). Если кто-либо из вас сомневается в этом совпадении, я отослал бы их к вашим ученым — пусть вам ученые разъяснят, в чем дело. Возьмите скажите ученым, чтобы они приурочили к такому-то числу запуск ракеты на Луну, и посмотрите, что из этого выйдет. (Смех в зале, аплодисменты). Теперь, господа, я хотел бы ответить на вторую часть вопроса, который был мне задан,— является ли доставка вымпела на Луну основанием для Советского Союза предъявить какие-нибудь собственнические претензии на Луну. Прошу меня правильно понять, я никому не хочу нанести какой-нибудь обиды: мы люди разных континентов, разной психологии. Те, которые так ставят вопрос, мыслят понятиями частнокапиталистической психологии, а я человек социалистического строя, нового мировоззрения и новых понятий. У нас понятие «мое» отживает, а внедряется новое понятие «наше». Поэтому посылку в космос ракеты и доставку нашего вымпела на Луну мы рассматриваем как наше завоевание. И в этом слове «наше» мы подразумеваем страны всего мира, то есть мы подразумеваем, что это является и вашим достижением и достижением всех людей, живущих на Земле. (Аплодисменты).

ВОПРОС: Каковы возможности для увеличения двусторонней торговли между США и Советским Союзом, в особенности в области товаров широкого потребления: в чем вы больше всего нуждаетесь, и что вы могли бы продавать?

Н. С. ХРУЩЕВ: Мы больше всего нуждаемся в том, чтобы ликвидировать дискриминацию в торговле. Это самое главное. Все, что вы делаете, мы все тоже умеем делать, а некоторые вещи мы сделали раньше, чем вы. (Смех в зале). Мы ничего не просим у вас. Некоторых товаров вы производите сегодня больше, чем мы, но это объясняется исторически сложившимися обстоятельствами. Ваша страна гораздо раньше стала на путь капиталистического развития, чем наша, и поэтому вы развили свою экономику выше, чем была развита экономика дореволюционной России. Но вы знаете, что сейчас в развитии нашей экономики произошли большие изменения. Мы еще идем на некотором расстоянии, на каком-то отдалении от вас. Но вот мы так сближаемся (в зале наступает оживление, когда Н. С. Хрущев показывает руками, как сокращается расстояние, отделяющее экономику США от экономики СССР), и я думаю, что недалек тот день, когда вот так переменятся наши места в этом движении; в развитии нашей экономики мы догоняем вас, и недалеко то время, когда мы выйдем вперед. Хочу сказать, что я не приехал в США с длинной рукой, чтобы запустить свою руку в ваши банки. Это ваше. Нам нашего хватит. (Смех). Я не буду держать шляпу так, чтобы каждый мне бросал в нее то, что он считает возможным бросить. (Веселое оживление). Мы горды своей системой, своим народом, своим государством и своими достижениями. Мы хотим быть хорошими партнерами в торговле с вами, как и со всеми странами, что же касается развития торговли между нашими странами, то мы смотрим на дело так — надо покупать то, что нам нужно, а вы будете продавать то, что вы считаете возможным продать. Конкретные переговоры по торговле я сейчас вести не собираюсь. Я сознательно не взял с собой никого из Министерства внешней торговли, чтобы не думали, что я приехал с длинной рукой к богатому дядюшке Сэму. (Смех в зале). Если с вашей стороны будет желание о развитии торговли, то будут и наши представители, которые смогут договориться конкретно по этому вопросу. Они уже конкретно будут говорить о том, что вы можете продать, а что мы хотели бы у вас купить.

ВОПРОС: В своем выступлении Вы говорили о том, что не должно быть вмешательства во внутренние дела других стран. Как совместить эти слова с русским вмешательством в дела Венгрии?

Н. С. ХРУЩЕВ: Видите ли, так называемый венгерский вопрос у некоторых завяз в зубах, как дохлая крыса: им это и неприятно и выплюнуть не могут. (Смех в зале). Если вы хотите нашу беседу направить в этом направлении, то я вам не одну дохлую кошку могу подбросить. Она будет свежее, чем вопрос известных событий в Венгрии. Что же касается Венгрии, то я много раз довольно исчерпывающе говорил об этом в своих выступлениях. Особенно с большим удовольствием и радостью я держал ответ перед венгерским народом, когда был в Венгрии в качестве гостя, представляя там наш доблестный Советский Союз. Это было вскоре после событий в Венгрии. Вся Венгрия так аплодировала нам, что я не знаю, как можно еще больше и лучше выразить подлинное отношение венгров к Советскому Союзу. С Венгрией у нас давно все вопросы разрешены, и мы в общей шеренге победоносно шествуем вперед. Они строят социализм, а мы — коммунизм. Наши цели совпадают— путь один и цель одна. Могу сказать еще, что встречных вопросов такого рода я вам задавать не буду, так как приехал в США с другими целями, приехал с добрыми намерениями и чистым сердцем. Приехал не для того, чтобы выискивать разные вопросы для обострения отношений между нашими странами, между нашими правительствами, а для того, чтобы улучшить существующие отношения, убрать, если можно так выразиться, камешки с пути, которые мешают сближению наших стран. Поэтому я ничего не хочу делать, что противоречило бы этой главной цели — улучшению отношений между нашими странами, ликвидации состояния «холодной войны», что мешало бы обеспечению дружбы, укреплению мира во всем мире.

ВОПРОС: Господин Хрущев, пока Вы будете находиться в Соединенных Штатах, будете ли Вы разговаривать с Президентом Эйзенхауэром о заключении соглашения между Советским Союзом и Соединенными Штатами по поводу установления воздушных линий между нашими странами?

Н. С. ХРУЩЕВ: Это очень конкретный вопрос, и, конечно, он не стоит в программе наших бесед, потому что это небольшой и частный вопрос. Но мы были бы готовы установить воздушное сообщение между нашими странами. Наша страна имеет воздушное сообщение со многими странами Европы и Азии. Если будет желание правительства Соединенных Штатов достигнуть такого соглашения, то, я думаю, вряд ли нам — Президенту и мне, Председателю Совета Министров,— нужно этим заниматься. Это могут сделать наши министры.

ВОПРОС: Мы всегда, господин Хрущев, пытаемся заранее получить известия у Вас, и поэтому я хочу спросить, когда вы думаете забросить чело-века на Луну?

Н. С. ХРУЩЕВ: Вы употребили довольно неудачное выражение «забросить человека». Забрасывать человека мы не собираемся, потому что мы высоко ценим человека, и забрасывать никого не будем. Человека в космос мы пошлем тогда, когда будут созданы необходимые технические условия. Пока таких условий еще нет. Мы не хотим «забрасывать» в таком понимании, забросить — вроде как бы выбросить. Нам люди очень дороги.

ВОПРОС: Будет ли Россия готова поделиться с Канадой и Соединенными Штатами, ее арктическими соседями, информацией, которую русские ученые получили в результате их широких и очень успешных исследований в Арктике?

Н. С. ХРУЩЕВ: Я думаю, что будет. Надо сотрудничать всем странам в этом вопросе. Это полезно. Вообще мы против всяких монополий. (Смех, аплодисменты).

ВОПРОС: Какова цель Вашей поездки в Пекин после поездки в Соединенные Штаты?

Н. С. ХРУЩЕВ: Это, по-видимому, самый «сложный» вопрос. (Смех в зале). Товарищи… извините, здесь есть товарищи и господа. (Смех в зале). Привычка сказывается. К тому же здесь есть наши советские журналисты, с которыми у нас принято в обращении употреблять слово «товарищи». Это обычное обращение. Кроме того, я не хочу лишать себя предположения, что и среди вас присутствуют такие, кто не протестовал бы, если я назвал бы их товарищами. (Оживление в зале). Итак, я обращаюсь к вам — господа (смех), думаю, что журналисты не только пишут, но и читают. (Смех). Если журналисты читают, то они должны помнить, что 1 октября 1959 года исполняется десятилетие завоевания власти американским… Вот видите, сразу скажете — вот Хрущев о чем думает (смех), прямо на горячем поймали (смех)… завоевания власти китайским рабочим классом и трудящимся крестьянством Китая. 10 лет исполняется со дня установления народной власти в Китае. Китайский народ торжественно празднует этот день, как и мы празднуем этот день наших друзей. Мы, например, считаем, что, возможно, когда-то будет время, когда со дня свершения Октябрьской революции будет вестись летосчисление. Но это будущее. Китайцы также дорожат своей победой, и мы уважаем их любовь к своим успехам. Когда было пятилетие Китайской Народной Республики, я тогда возглавлял советскую делегацию на празднестве и ездил в Пекин. Теперь мы получили приглашение китайского правительства прислать свою делегацию и на. празднование десятилетия. У меня так сложилось время, что 28 сентября я должен прибыть в Советский Союз, а на следующий день вылететь в Пекин.. Для меня это, конечно, нагрузка, но я считаю, что это и большая честь — побывать среди наших друзей в Китае. Советская делегация выедет в Китайскую Народную Республику еще до моего прибытия в Москву. На время моего отсутствия ее будет возглавлять товарищ Суслов.

ВОПРОС: Господин Хрущев, могли бы Вы ответить на такой вопрос: выдвинули ли Вы какие-либо новые предложения в своем выступлении сегодня, содержит ли Ваше сегодняшнее выступление какие-либо новые предложения, направленные к разрядке международной напряженности?

Н. С. ХРУЩЕВ: Сперва надо решить те вопросы, которые уже выдвинуты и ждут своего разрешения. А выдумывать вопросы, когда не решены старые,— это значит уходить от решения кардинальных проблем. Если мне скажут, что в своем выступлении я не выдвинул новых вопросов, то я соглашусь с этим. Здесь уместно вспомнить русскую поговорку: повторение — мать учения. Мы будем упорно трудиться над тем, чтобы устранить препятствия, которые мешают сближению народов, чтобы потушить тлеющие искры, которые могут воспламенить пожар войны. Надо обязательно эти искры потушить, добиться решения назревших вопросов с тем, чтобы обеспечить мир для всех народов.

ВОПРОС: В Соединенных Штатах проявляется большой интерес к положению различных национальностей Советского Союза, в том числе и еврейского населения. Не могли бы Вы сказать пару слов об этом?

Н. С. ХРУЩЕВ: В Советском Союзе национального вопроса в том смысле, как его понимают у вас, не существует. Все национальности живут в дружбе, все имеют равные права. У нас отношение к человеку не определяется его национальностью или вероисповеданием, какого он придерживается. Это дело совести каждого человека. Мы прежде всего смотрим на человека как на такового. В нашей стране все национальности — русские, украинцы, туркмены,узбеки, казахи, белорусы, грузины, армяне, калмыки, евреи…— если я буду перечислять все народы Советского Союза, то у нас не хватит времени, которое отведено для пресс-конференции,— все они живут в мире и согласии. Мы гордимся тем, что такое многонациональное государство, как Советский Союз, является крепким и успешно, развивается. Все народы нашей страны взаимно доверяют друг другу и в одном строю идут к общей цели — коммунизму. Положение еврейского населения, в частности, у нас характеризуется хотя бы следующим: в числе тех, кто создал условия для успешного запуска ракеты на Луну, достойное место занимают и евреи.

ВОПРОС: Часто ссылаются на то, что на одном дипломатическом приеме Вы якобы сказали, что Вы нас закопаете в землю. Если Вы этого не говорили, то, может быть, опровергнете, а если сказали, то объясните, что Вы имели в виду.

Н. С. ХРУЩЕВ: Здесь, в этом зале, находится только маленькая частица американцев. Моей жизни не хватило бы, если бы я вздумал каждого из вас закапывать. (Смех). Я действительно говорил об этом, но мое высказывание извратили сознательно. Речь шла не о каком-то физическом закапывании кого-то и когда-то, а об изменении общественного строя в историческом развитии общества. Каждый грамотный человек знает, что в настоящее время в мире существует не один общественный строй. В различных государствах, у разных народов — разные строи. С развитием общества меняется общественный строй. Был феодализм, его заменил капитализм. Капитализм был более прогрессивным, чем феодализм. В сравнении с феодализмом капитализм создавал лучшие условия для развития производительных сил. Но капитализм породил непримиримые противоречия. Каждый строй, изживая себя, порождает своих наследников. На смену капитализму, как доказали Маркс, Энгельс и Ленин, придет коммунизм. Мы в это верим. Многие из вас в это не верят. Но и у вас есть люди, которые верят в это. На приеме, о котором идет речь, я сказал, что в историческом развитии и в историческом понимании капитализм будет похоронен, что коммунизм придет на смену капитализму. Вы скажете, что этого не может быть. Но ведь феодалы сжигали людей, которые боролись против феодализма, а все же победил капитализм. Капитализм борется против коммунизма. Я убежден, что победит коммунизм — общественный строй, который создает лучшие условия для развития производительных сил страны, дает возможность проявить себя каждой личности, обеспечивает полную свободу общества, каждого человека общества. Вы можете со мной не соглашаться. Я не согласен с вами. Что же нам делать? Нужно сосуществовать. Живите вы при капитализме, а мы будем строить коммунизм. Победит новое, прогрессивное; старое, отживающее свой век умрет. Вы считаете, что капиталистический строй более производительный, что он создает лучшие условия для развития общества, что он победит. Но короткая история существования нашего Советского государства говорит не в пользу капитализма. Какое место занимала Россия до революции по экономическому развитию? Россия была отсталой, неграмотной страной. А сейчас мы имеем могучую экономику, у нас высоко развита наука, культура. Я точно не помню, сколько у нас выпускается инженеров в год…

В. П. ЕЛЮТИН: Было подготовлено в прошлом году 94 тысячи, а в этом году выпущено 106 тысяч инженеров, т. е. в три раза больше, чем в США.

Н. С. ХРУЩЕВ: У вас некоторые говорят, что если в СССР будет больше ученых, то мы погибнем. Мы идем на эту «гибель», создаем условия, чтобы У нас было больше ученых, чтобы все люди были образованными, потому что без этого нельзя строить коммунизм. Коммунизм — это наука. Спасибо за внимание. (Бурные, продолжительные аплодисменты).

В заключение председатель Национального клуба печати У. Лоуренс от имени членов клуба выражает Н. С. Хрущеву благодарность за выступление и ответы на вопросы.

назад

БЕСЕДА Н. С. ХРУЩЕВА С ЛИДЕРАМИ АМЕРИКАНСКОГО КОНГРЕССА И ЧЛЕНАМИ СЕНАТСКОЙ КОМИССИИ ПО ИНОСТРАННЫМ ДЕЛАМ

16 сентября Н. С. Хрущев посетил конгресс Соединенных Штатов Америки по приглашению председателя сенатской комиссии по иностранным делам сенатора Фулбрайта. На эту встречу собрались 25 сенаторов — лидеров конгресса и членов комиссии сената по иностранным делам. В беседе принимали участие министр иностранных дел А. А. Громыко, посол СССР в США М. А. Меньшиков, председатель Государственного комитета по культурным связям с зарубежными странами при Совете Министров СССР Г. А. Жуков, депутаты Верховных Советов СССР и РСФСР А. И. Аджубей, Л. Ф. Ильичев, П. А. Сатюков, член коллегии МИД СССР А. А. Солдатов, помощник Председателя Совета Министров СССР О. А. Трояновский.

С американской стороны в беседе приняли участие сенатор У. Фулбрайт, лидер демократической партии в сенате сенатор Л. Джонсон, лидер республиканской партии в сенате Э. Дирксен, заместитель лидера демократической партии в сенате сенатор М. Мэнсфилд, сенаторы Т. Грин, Д. Спаркмэн, У. Морзе, Д. Кеннеди, А. Уайли, К. Хейден, Р. Рассел и другие.

В своем вступительном слове Фулбрайт приветствовал Председателя Совета Министров СССР Н С Хрущева. «Мы рады видеть Вас здесь,— сказал он,- и рады тому, что Вы будете беседовать с Президентом по важным вопросам, касающимся отношений между нашими странами. Советский Союз и Соединенные Штаты — это сильные державы. Советские люди и американцы — это талантливые люди. Возможности наших стран неограниченны». Фулбрайт подчеркнул, что сокращение вооружений и обеспечение мирного сосуществования содействовали бы упрочению мира и безопасности и повышению благосостояния всех народов. «Я хочу заверить Вас,— продолжал он,— что наш народ, как и ваш, не хочет войны. Надо найти пути, которые позволили бы предупредить возможность возникновения войны в силу какой-либо случайности и обеспечить пути мирного экономического соревнования».

Товарищ Н. С. Хрущев выразил признательность Фулбрайту за его приглашение на встречу с лидерами конгресса и членами сенатской комиссии по иностранным делам. — Я полностью согласен со всем тем, что Вы только что сказали,— продолжал Н. С. Хрущев.— Вы, господа сенаторы, занимаете ответственное положение, от вас во многом зависит направление политики столь могущественного государства, каким являются США. Я всегда внимательно слежу за вашими выступлениями и по этим выступлениям знаю многих из вас. Теперь мы с вами познакомились лично. Вы не будете удивлены, если я скажу, что не со всем согласен в ваших речах. Как говорит русская пословица: хлеб-соль ешь, а правду режь. Но давайте сейчас не будем заниматься воспоминаниями о том, когда и какой сенатор сказал что-либо плохое и что-либо хорошее. Это отошло в прошлое, и давайте руководствоваться государственной мудростью и думать о будущем —как обеспечить мир и безопасность народов. Мы, советские люди, всегда с большим уважением относимся к успехам американского народа, радуемся этим успехам, иногда немного завидуем и хотим сначала выровнять нашу экономику с вашей, а затем набраться сил и опередить вас. Думаю, что наши народы и грядущие поколения были бы благодарны нам с вами, если бы мы переключили усилия с гонки вооружений на соревнование по развитию экономики и культуры и по подъему благосостояния народов. Мы к этому готовы. Думаю, что эту задачу можно решить при одном условии: отказаться от предубеждений и смело встать на новый путь, на путь дружбы и сотрудничества. Я понимаю, что это не всегда бывает легко — изменить направление в отношениях между государствами, отказаться от старого, отживающего и перейти к новому, прогрессивному. Я приведу такой житейский пример: иной раз наденет пожилой человек новые башмаки, немного поносит, а потом сбросит их и наденет старые, новые жмут ему мозоли, а к старой обуви он привык, она кажется ему удобней. Так иногда бывает и в обществе. Кое-кто новое иногда не приемлет, он стремится сохранить старое. Бывает и так — вы ждете дочь, а жена родит вам сына, или, наоборот, ждете внучку, а на свет появляется внук. Конечно, вы испытываете разочарование, но, что поделаешь, природа не всегда действует по согласованию с человеком… (Оживление). Народы всегда боролись и борются за прогресс. Во всех развитых странах в той или иной форме произошли революции, когда надо было переходить от феодализма к капитализму. Когда вы боролись за свою независимость против Англии, чьей колонией являлись Соединенные Штаты, английский король вам приветственных телеграмм не посылал, и вы добились независимости в вооруженной борьбе. Когда шла гражданская война Севера против Юга, это тоже была прогрессивная борьба, и имя Линкольна, который возглавлял эту борьбу за свободу человека, будет жить века. Теперь рождается новая общественная система — социалистический строй. Сперва социализм победил в одной стране — в России, а сейчас он восторжествовал во многих странах Европы и Азии. Вы не приемлете этот строй, но я уже сказал, что когда вы хотите внука, а рождается внучка, то это от вас не зависит. Тем более возникновение нового строя в какой-либо стране не зависит от воли других государств. Если все признают принцип невмешательства во внутренние дела других государств— а это значит признать право народа каждого государства избирать такое государственное устройство, такой строй, какой ему нравится,— то мир на земле будет обеспечен. Ничего другого мы не хотим. Мы все имеем для развития своей экономики, и мы не покушаемся на богатства других стран. Мы успешно строим сейчас коммунизм. Другие народы, вставшие на путь строительства социализма, своим опытом также подтвердили правильность теоретических прогнозов научного коммунизма. Мы считаем, что для нас коммунизм — это наилучший строй. Мы не просим вашего одобрения. Мы хотим одного: чтобы нам не мешали. Изменение социальных формаций человеческого общества не является таким процессом, который происходит одновременно во всех странах. Когда и как будет изменяться социальный строй в какой-либо стране,— это дело народа данной страны. Признайте это, и мир будет обеспечен. Не признаете этого — тогда нам войны не избежать. Если вы будете добиваться насильственного изменения строя в других государствах, народы этих государств, конечно, должны будут обороняться. Вот вам и война! Если вы позволите мне высказать некоторые критические замечания в ваш адрес, я воспользуюсь этой возможностью. Я хотел бы сказать откровенно, что принятое вашим конгрессом решение об ассигновании средств на подрывную работу в социалистических государствах не способствует мирному сосуществованию, делу мира. Это неразумное решение. Больше того, выражаясь языком предпринимателя, это и не прибыльное дело — капитал в данном случае процентов не дает. (Веселое оживление). Я не хочу вас поучать, вы сами отвечаете за свою политику. Не знаю, допускаете ли вы, чтобы ваши гости высказывали свои суждения, но мы в Советском Союзе приветствуем, когда приезжающие к нам гости высказывают свое мнение даже в том случае, если мы с ними не согласны. Благодарю вас за внимание. Хочу в заключение еще раз подчеркнуть, что мы хотим только мира и дружбы с народом Америки и со всеми народами мира. Давайте сделаем доброе дело, на нас с вами лежит большая ответственность, и мы должны удовлетворить чаяния народов, а народы желают только одного — мира. Нравится вам ваш капиталистический строй, ну и живите, как вы живете, с богом! Нам же нравится социалистический строй, не мешайте же нам жить так, как мы хотим. Когда-то людей сжигали за то, что они утверждали, что Земля вертится. Но ведь теперь не найдется такого простака, который не поверил бы в это! Почему же вы не хотите допустить, что, быть может, ваши нынешние суждения о коммунизме являются ошибочными? Но это, повторяю, ваше дело. Давайте признаем статус-кво: в мире существуют социалистические страны и капиталистические страны, давайте же жить в реально существующем мире, на основе мирного сосуществования. Поскольку я первым высказал некоторые критические замечания в ваш адрес, я создал тем самым условия для того, чтобы вы ответили мне тем же. Я согласен выслушать ваши критические замечания и ответить на них, а также ответить на любые ваши вопросы. (Аплодисменты).

Фулбрайт заявляет, что ему понравились замечания Н. С. Хрущева. Это открытый разговор, сказал он, и нам приятно вести такую беседу. Касаясь замечания Н. С. Хрущева относительно принятого конгрессом закона об ассигновании средств на подрывную деятельность, Фулбрайт выразил несогласие с этим замечанием, сославшись на то, что «мы по-разному понимаем слова». «Нам кажется, что это не так,— сказал Фулбрайт,— мы не хотим вмешиваться во внутренние дела других государств. Напротив, Филиппинам, например, мы дали возможность завоевать свободу. Но это между прочим».

Далее Фулбрайт пытается выдвинуть обвинение против некоторых социалистических стран в том, что они будто бы «пытаются навязать силой свой режим другим». «Когда мы договаривались с вашим Президентом о встрече,— возражает Н. С. Хрущев,— мы условились говорить об отношениях между нашими двумя государствами. Полномочий говорить за третьи страны ни он, ни я не получали. Если у вас есть претензии к какой-либо из социалистических стран, вступите с ней в переговоры, обращайтесь непосредственно к ее правительству. Посредники в таких делах нежелательны. Я представляю здесь Советский Союз, и что касается Советского Союза, то я готов ответить на любой вопрос».

— Еще один вопрос,— говорит Фулбрайт.— Вы убеждены, что ваша система лучше нашей…

— Абсолютно убежден,—отвечает Н. С. Хрущев. — Но что произойдет,— продолжает Фулбрайт,— если вдруг выяснится, что капиталистический строй лучше и что все больше людей предпочитает капитализм социализму. Примиритесь ли вы с этим фактом или же примените силу для того,чтобы удержать свои позиции?

— Давайте не будем гадать на кофейной гуще,— говорит Н. С. Хрущев,— но если бы история подтвердила, что капиталистический строй действительно открывает наилучшие возможности для развития производительных сил общества и лучшей жизни человека,— а мы в это ни на копейку не верим,— то я первым проголосовал бы против коммунизма. Если бы я действительно убедился в превосходстве капитализма над коммунизмом,— с иронией замечает Н. С. Хрущев,— тогда я подумал бы, куда мне идти—к республиканцам или демократам, хотя разницы между ними почти нет. Это был бы тяжелый выбор для меня. (Смех).

— Я могу Вам сказать, какая партия лучше,— бросает при веселом оживлении Фулбрайт.

— Не направляйте меня, — продолжает Н. С. Хрущев.— Я хочу сам выбрать. (Смех). Я-то знаю, какую партию вы представляете, но я не уверен, какая из двух партий лучше. Я не хочу вмешиваться в ваши внутренние дела. (Оживление).

Фулбрайт ставит новый вопрос: Готовы ли Вы согласиться с тем, чтобы кто-либо из ваших союзников избрал двухпартийную систему? — Такие вопросы решают сами народы,— отвечает Н. С. Хрущев.

Слово берет один из старейших деятелей американского сената — сенатор К.Хейден, являющийся членом комиссии сената по ассигнованиям. Он спрашивает: Стоите ли Вы за расширение культурного и научного обмена между СССР и США?

— Да,— отвечает Н. С. Хрущев,— мы выступаем за самый широкий культурный и научный обмен между нашими странами. Однако, насколько нам известно, остановка сейчас не за нами. Предложенный американской стороной контрпроект соглашения о культурных связях на 1960—1961 годы не только не предусматривает расширения связей, но, наоборот, направлен на их сокращение.

Присутствующий на беседе председатель Государственного комитета по культурным связям Г. А. Жуков дает справку, что американский контрпроект предусматривает только два крупных мероприятия в области артистического обмена на 1960 год и только одно крупное мероприятие — на 1961 год. Из 17 советских предложений по техническому обмену американская сторона не приняла ни одного. Что касается американских предложений по техническому обмену, то советская делегация уже дала свое согласие на ряд мероприятий, при условии, что и госдепартамент примет хотя бы некоторые советские предложения.

Лидер демократической партии в сенате сенатор Л. Джонсон спрашивает, согласится ли СССР на сотрудничество между советскими и американскими учеными в области освоения космоса.

— Бесспорно,— отвечает Н. С. Хрущев.

— Почему же вы отказались участвовать в работе комитета ООН по освоению космоса? —спрашивает Джонсон.

— Вы это знаете,— говорит Н. С. Хрущев.— Вы хотели поставить нас в этом комитете в положение бедного родственника, но мы на это не пойдем. Мы предлагали сотрудничество с вами на паритетных началах, вы же не согласились с этим. Тогда мы отказались участвовать в работе комитета ООН. Вы прекрасно знаете, что пока что освоением космоса практически можем заниматься только мы и вы. Вы же хотели оттеснить нас в комитете ООН на задворки. Мы никогда не согласимся, чтобы нас ставили в такое унизительное положение. Мы не хотим выслушивать нотации в комитете, где вы располагаете большинством. Не ущемляйте нашего самолюбия, и мы не будем ущемлять вас. Тогда сотрудничество будет обеспечено.

— Я хочу,— говорит Фулбрайт,— предоставить слово представителю меньшинства в конгрессе, опытному полемисту, лидеру республиканской партии в сенате Дирксену.

Э. Дирксен заявляет, что у него есть два вопроса. Вначале он спрашивает, «нет ли надежды» на то, что в Советском Союзе будет снят контроль с передачи за границу сообщений иностранных корреспондентов.

— У каждого народа есть свои традиции,— говорит Н. С. Хрущев,— и у каждого государства есть своя конституция. У вас газеты считают возможным публиковать любые клеветнические измышления и любые, подчас провокационные высказывания, доходящие до открытых призывов к войне. У нас же, в Советском Союзе, если кто-либо вздумал бы написать статью такого рода, он был бы отдан под суд: пропаганда войны у нас запрещена законом. Ваши корреспонденты свободно передают из Советского Союза за границу любую информацию, любую статью, если в ней не извращаются факты, если эти статьи не являются грубо клеветническими и оскорбительными для советского народа и если они не призывают к войне. Многие ваши корреспонденты передают довольно разумные статьи, и наша печать даже перепечатывает некоторые из них. Но наряду с этим есть и такие корреспонденты, которые злоупотребляют свободой печати.

— Ваши корреспонденты, работающие в США, свободны от контроля,— замечает Дирксен.

На это Н. С. Хрущев отвечает, что если бы какой-либо советский корреспондент, работающий в США, передал ложное сообщение, то он был бы немедленно отстранен от работы в своей редакции. Советские журналисты честно выполняют свою миссию. Иной же западный корреспондент, работающий в Москве, позволяет себе написать такое, что если бы корреспонденция была дана работнице телеграфа для передачи, то она возмутилась бы и отказалась бы передавать за границу эту ерунду. Цензуры у нас нет. Существует лишь контроль, предотвращающий злоупотребление свободой печати. Мы не хотим примиренческим отношением содействовать разжиганию вражды и ненависти между народами. Мы хотим дружбы и сотрудничества народов.

Г. А. Жуков предлагает сенатору Дирксену предоставить в его распоряжение фактические данные о злоупотреблениях свободой печати, допускаемых некоторыми иностранными корреспондентами, работающими в Москве.

Дирксен уклоняется от ответа.

Далее Дирксен ставит второй вопрос: будет ли предоставлена иностранцам неограниченная свобода передвижения по Советскому Союзу? При этом он ссылается на то, будто бы советские люди могут без всяких ограничений путешествовать по США.

— Давайте договоримся так,— говорит Н. С. Хрущев,— за каждый километр, который советские люди проедут по территории США, мы предоставим два километра для американцев, путешествующих по Советскому Союзу.

Депутат Верховного Совета А. И. Аджубей заявляет, что однажды ему было отказано в разрешении даже пролететь над Соединенными Штатами, не говоря уже о поездке по их территории, хотя он обращался за визой лично к государственному секретарю Даллесу. Он добавляет, что советские корреспонденты, приезжающие в Нью-Йорк для освещения работы Генеральной Ассамблеи ООН, получают право ходить лишь по определенным улицам города.

— Мне говорили,— замечает Н. С. Хрущев,— что без специального разрешения советские дипломаты не могут даже съездить из Вашингтона в Нью-Йорк. Но я не хочу критиковать ваши внутренние порядки. Я хочу только поставить вам вопрос: чего вы добиваетесь? Вы говорите, что вам хочется ездить, куда вам заблагорассудится. Это вам необходимо в совершенно определенных целях. Не лезьте в чужую спальню, когда дверь в нее заперта на ключ. Это неприлично. Что у вас за вкус подсматривать в замочную скважину? Вы хотите отмены ограничений движения по Советскому Союзу? Давайте договоримся! Давайте ликвидируем военные базы на чужих территориях и отзовем войска с чужих территорий, вернем их в национальные границы. Заверяю вас, что в этом случае вы получите возможность ехать, куда вам заблагорассудится. Вы же окружили нас военными базами и хотите ездить по нашей стране и высматривать наши военные базы. Мы это называем военной разведкой. Вот почему мы закрываем некоторые районы, представляющие интерес для обороны нашей страны.

— Наш гость — хороший противник для выступлений в любом парламенте,— говорит под общий смех председатель комиссии сената по делам вооруженных сил сенатор Р. Рассел.

— Не противник, а защитник,— замечает Н. С. Хрущев.

— Вы хорошо знаете многое о нашей стране,— продолжает Рассел.— Но я удивлен тем, что Вы считаете, что мы хотим вмешиваться в ваши внутренние дела. Я 25 лет являюсь членом комиссии сената, но мне неизвестно об ассигнованиях на подрывные работы в других странах. Я убежден, что народ Советского Союза живет сейчас лучше, чем когда-либо

. — Правильно,— говорит Н. С. Хрущев.

— И будет жить еще лучше,— продолжает Рассел. Мы не намерены вмешиваться в ваши внутренние дела, но мне хотелось бы поставить такой вопрос: вы выступаете за самоопределение народов, готовы ли вы в этой связи предоставить жителям Восточной Германии право самим решить свою судьбу путем плебисцита?

Н. С. Хрущев напоминает, что в начале беседы было условлено не затрагивать вопросов, касающихся третьих стран.

— Я русский,— говорит он,— и представляю здесь Советский Союз. Вы же интересуетесь делами немцев. Если у вас есть вопросы на этот счет, обратитесь с ними к премьер-министру ГДР, и он даст интересующую вас информацию. Адрес известен: Берлин, Гротеволю. Дойдет! (Оживление).

— Вы подтверждаете мое замечание о том, что Вы хороший полемист,— сконфуженно замечает Рассел.— У меня есть еще один вопрос. Вы красноречиво рассказали о посылке советской ракеты на Луну. У нас бывали неудачи при запуске ракет, а у вас?

— Почему вы спрашиваете об этом у меня? — говорит с усмешкой Н. С. Хрущев.— Спросите лучше Никсона, он уже ответил на этот вопрос, когда заявил, будто у нас было три неудачных запуска ракеты на Луну. Он лучше знает, как у нас дела обстоят. (Смех). Никсон сказал, что пользуется информацией из секретного источника, а что это за источник, он умолчал, конечно, нельзя раскрывать такой секрет — ведь это выдумка.

Но если вы хотите, я отвечу и на этот вопрос. Конечно, запуск ракеты в космос — дело не простое. Для этого надо потратить много труда. Раскрою вам секрет: наши ученые предполагали запустить ракету на Луну еще неделю тому назад. Ракета была подготовлена и поставлена на старт, однако, когда стали проверять аппаратуру, выяснилось, что она не совсем четко работала. Тогда,чтобы устранить всякую возможность риска, ученые заменили ракету другой. Эта вторая ракета и была запущена. Но первая ракета цела, и, если хотите, мы можем запустить и ее. Вот как обстояло дело. Я могу положить руку на евангелие, чтобы подтвердить это, пусть и Никсон руку положит. (Общий смех, аплодисменты).

Сенатор Рассел благодарит Н. С. Хрущева и заявляет, что запуск советской ракеты на Луну явился выдающейся победой советской науки, с которой американцы искренне поздравляют советских ученых.

— Спасибо,— говорит Н. С. Хрущев.— Мы довольны результатами работы, проделанной нашими учеными.

Старейший сенатор Грин, бывший председатель комиссии сената по иностранным делам, спрашивает, считает ли Н. С. Хрущев возможным проведение «свободных выборов» в Западной и Восточной Германии в ближайшие 6 месяцев.

Н. С. Хрущев напоминает о том, что участники беседы условились не касаться внутренних дел третьих стран. Поскольку, однако, германский вопрос входит в компетенцию великих держав, воевавших с гитлеровской Германией, он соглашается высказаться по затронутому вопросу.

— Наша позиция вам известна,— говорит Н. С. Хрущев.— Мы считаем необходимым считаться с тем, что на территории бывшей Германии в настоящее время существуют два суверенных государства с различной социальной системой. Пусть сами немцы решают вопрос о том, как им жить дальше. Как они решат, так и будет. Я не могу отвечать вам за товарища Гротеволя и Аденауэра. Пусть лучше они встретятся между собой без переводчика.

Сенатор Грин спрашивает далее, как проводятся выборы в Советском Союзе. Верно ли, что в СССР выставляются кандидаты только одной партии, причем можно голосовать только за одного кандидата?

Не совсем так,— отвечает Н. С. Хрущев.— В парламентах Советского Союза и союзных республик, областных и районных Советах депутатов трудящихся свыше 40% депутатов — беспартийные. В Советском Союзе действительно существует только одна партия. В первый период, когда у нас еще существовали антагонистические классы, в нашем парламенте были представлены и другие партии. Однако в дальнейшем строение нашего общества изменилось. Сейчас у нас нет антагонистических классов, интересы всех трудящихся представляет Коммунистическая партия — партия трудящихся. Выдвижение кандидатов во время подготовки к выборам проходит следующим образом. Коллективы трудящихся выдвигают различных кандидатов, причем число их не ограничено. Каждый коллектив агитирует за своего кандидата. Затем собираются избранные демократическим способом доверенные лица коллективов трудящихся и путем голосования решают, какой наиболее достойный кандидат должен быть оставлен в списке на голосование. За него и голосуют избиратели. У вас другая избирательная система, это дело традиции. Каждый народ создает такую систему, какая ему нравится.

Сенатор Уайли, бывший председатель комиссии по иностранным делам, поставил такой вопрос: «Конечно, когда Вы ехали сюда, Вы ставили перед собой определенную цель. Каких результатов Вы хотели добиться в итоге поездки в США?»

— Я имел бы право тот же вопрос поставить и Вам, господин сенатор,— отвечает Н. С. Хрущев.— Что касается нас, то мы готовы идти на любые шаги для обеспечения мира, в частности в вопросе о разоружении. Но, для того чтобы прийти к соглашению, требуется взаимное желание достигнуть полезных результатов. Возьмите вопрос о разоружении. Готовы ли вы сейчас ликвидировать военные базы на чужой территории и отвести войска в национальные границы? Мы к этому готовы! Вы утверждаете, что социалистический строй в таких странах, как Польша и Венгрия, где пока еще находятся наши войска, держится только благодаря их присутствию там. Что ж, хотите проверить себя? Имеете возможность посмотреть, как поляки будут устраивать свои дела при отсутствии чужих войск. Вы говорите, что правительство Германской Демократической Республики держится на наших штыках. Давайте договоримся об отводе ваших и наших войск в пределы национальных границ и посмотрим, что из этого выйдет. Вы согласны? (Долгое молчание сенатора). Давайте подпишем соглашение об отводе войск! Пусть солдаты вернутся домой! Как будут рады матери и невесты обнять их! Вы согласны? (Сенатор продолжает молчать). Вот видите, вы сами не решаетесь пойти на это. Как же я могу сказать, какие будут достигнуты результаты в итоге моей поездки. Я не знаю, на какие шаги готовы пойти вы, а от сената в Соединенных Штатах зависит многое.

Председательствующий Фулбрайт заявляет, что сенаторы были рады встретиться с Н. С. Хрущевым и обсудить с ним ряд интересующих их вопросов. Я не уверен, говорит он, что мы здесь решили какие-либо дела, но я думаю, что теперь мы лучше понимаем друг друга, а это многое значит.

Н. С. Хрущев благодарит сенаторов за внимание и покидает зал комиссии по иностранным делам сената Соединенных Штатов Америки.

назад

МНОГОТЫСЯЧНЫЙ МИТИНГ ТРУДЯЩИХСЯ МОСКВЫ, ПОСВЯЩЕННЫЙ ВОЗВРАЩЕНИЮ Н. С. ХРУЩЕВА НА РОДИНУ

28 сентября во Дворце спорта Центрального стадиона имени В. И. Ленина состоялся многотысячный митинг трудящихся Москвы, посвященный возвращению главы Советского правительства товарища Н. С. Хрущева из поездки в Соединенные Штаты Америки.

Огромный зал переполнен. Над трибуной кумачовый транспарант, на котором начертано: «Да здравствует миролюбивая политика Коммунистической партии и Советского правительства!» В едином порыве собравшиеся поднимаются со своих мест, вспыхивает бурная овация, когда в президиуме появляются товарищ Н. С. Хрущев, товарищи А. Б. Аристов, Л. И. Брежнев, К. Е. Ворошилов, Н. Г. Игнатов, А. И. Кириченко, Ф. Р. Козлов, О. В. Куусинен, А. И. Микоян, Н. А. Мухитдинов, Е. А. Фурцева, П. Н. Поспелов, Д. С. Коротченко, Я. Э. Калнберзин, А. П. Кириленко, А. Н. Косыгин, К. Т. Мазуров, В. П. Мжаванадзе, М. Г. Первухин, Н. В. Подгорный, Д. С. Полянский, лица, сопровождавшие Н. С. Хрущева в поездке в США, и другие. В президиуме находится также временный поверенный в делах США в СССР Э. Л. Фриирс. В зале присутствуют главы дипломатических представительств, аккредитованные в Москве.

РЕЧЬ Н. С. ХРУЩЕВА

Дорогие товарищи! Мы только что с самолета, который завершил беспосадочный перелет Вашингтон — Москва. (Аплодисменты). Мы сразу же прибыли к вам на собрание, дорогие москвичи, с тем, чтобы поделиться с вами впечатлениями и рассказать о результатах нашей поездки в Соединенные Штаты Америки, которую мы совершили по приглашению Президента Соединенных Штатов Дуайта Эйзенхауэра. Принимая это приглашение, мы исходили из того, что международное положение и отношения между нашими государствами — двумя великими державами — Советским Союзом и Соединенными Штатами давно уже находятся в состоянии напряженности. Сохранять и дальше такое состояние — это значит сохранять положение, при котором могут быгь всякие неожиданности, чреватые тяжелыми последствиями для наших народов и для народов всего мира. Поэтому в умах наиболее дальновидных государственных деятелей ряда стран созрело понимание необходимости предпринять какие-то усилия для того, чтобы покончить с «холодной войной», ликвидировать состояние напряженности, которая создалась в международных отношениях, очистить атмосферу и создать более или менее нормальные отношения между государствами. Тогда народы могли бы жить и смотреть в будущее без страха за свою судьбу. XX век — это век величайшего расцвета разума, таланта человека. В наши дни люди своими руками осуществляют то, о чем веками мечтало человечество, выражая эти мечты в виде сказок, казавшихся несбыточной фантазией. Так неужели в это время расцвета человеческого гения, познающего тайны природы и овладевающего ее могучими силами, можно мириться с сохранением первобытных отношений между людьми, когда человек был зверем? Если в отдаленные времена такие отношения можно было объяснить тем, что человек находился на первой стадии своего развития и мало чем отличался от животных, то теперь, когда человек достиг невиданного расцвета научных знаний и шаг за шагом все больше и больше подчиняет своей воле силы природы, заставляет их служить на пользу обществу,— теперь ничем нельзя оправдать сохранение таких отношений, какие существовали между первобытными людьми. Наше время может и должно стать временем осуществления великих идеалов, временем мира и прогресса. (Продолжительные аплодисменты). Советское правительство давно осознало это. Именно поэтому мы неоднократно предлагали великим державам организовать встречу глав правительств с тем, чтобы обменяться мнениями по назревшим международным проблемам. Когда мы делали эти предложения, мы верили в разум человека. Мы верили, что при разумном подходе представители различных политических взглядов, государств с различным социальным устройством смогут найти общий язык для того, чтобы правильно решить волнующие все человечество вопросы современности в интересах упрочения мира. В наш век величайшего развития техники, в условиях, когда существуют государства с различным социальным строем, нельзя успешно решать международные проблемы, иначе как на основе принципов мирного сосуществования. Другого выхода нет. Те люди, которые говорят, что они не понимают, что такое мирное сосуществование, и опасаются его, вольно или невольно содействуют дальнейшему развитию «холодной войны», которая обязательно разрастется, если мы не будем вмешиваться и не ликвидируем ее. Она дойдет до такого накала,когда в любой момент может вспыхнуть искра, способная вызвать мировую войну. В этой войне погибнет многое. Поздно будет обсуждать вопрос о том, что такое мирное сосуществование, когда заговорят такие ужасные средства истребления, как атомные и водородные бомбы, как баллистические ракеты, практически неуловимые и способные доставить ядерное оружие в любую точку земного шара. Не считаться с этим — значит закрывать глаза и заткнуть уши, спрятать свою голову, как это делает страус, когда на него надвигается опасность. Если мы, люди, уподобимся этому страусу и будем прятать голову в песок, то, спрашивается, зачем нужна такая голова, если она не способна предотвратить угрозу для самой жизни. (Продолжительные аплодисменты). Нет, мы должны проявить разум человека, веру в этот разум, веру в возможность договориться с государственными деятелями различных стран, совместными усилиями мобилизовать людей с тем, чтобы отвести угрозу военной опасности. Нужно иметь волю и мужество, чтобы пойти наперекор тем, кто упорствует в продолжении «холодной войны». Надо преградить ей путь, растопить лед и нормализовать международные отношения. С этой высокой трибуны перед москвичами, перед всем своим народом, правительством и партией я должен сказать, что Президент Соединенных Штатов Америки Дуайт Эйзенхауэр проявил государственную мудрость в оценке современной международной обстановки, проявил мужество и волю. (Бурные аплодисменты). Несмотря на сложность обстановки, которая существует в Соединенных Штатах, он, человек, который пользуется абсолютным доверием своего народа, выступил с предложением об обмене визитами между главами правительств наших стран. Мы воздаем должное этой важной инициативе, направленной на укрепление дела мира. (Продолжительные аплодисменты). Предпринимая этот шаг, он был уверен, что мы примем протянутую им руку, поскольку мы неоднократно по этому вопросу обращались как к Президенту Эйзенхауэру, так и к другим главам правительств. И Президент США не ошибся в своих расчетах. (Аплодисменты). Дорогие товарищи, я с удовлетворением докладываю, что мы выполнили часть договоренности с Президентом Эйзенхауэром об обмене визитами. Воспользовавшись любезным приглашением Президента, мы совершили поездку в Соединенные Штаты Америки и провели там важные встреч и беседы.

Я хотел бы поделиться с вами впечатлениями от этой поездки и кратко рассказать о ее результатах.

Думаю, что лучше всего рассказать все как было. Чем правдивее мы расскажем об этом, тем это будет лучше для укрепления отношений между народами наших стран. (Аплодисменты).

Если бы я сказал, что после того, как мы объехали какую-то часть американских городов, повстречались и побеседовали со многими американцами, все спорные вопросы сняты,— то это было бы неверно. Только политический слепец может считать, что как он скажет, так и будет. Нет, для того, чтобы решить столь важные во-просы, мало одного визита, одной поездки, для этого потребуются большие усилия. Понадобится еще немало встреч, чтобы добиться полного взаимопонимания, добиться той цели, которая всегда стояла перед нашей партией, перед нашим народом, перед нашим Советским государством,— обеспечить мирное сосуществование между государствами с различным укладом и на основе невмешательства во внутренние дела обеспечить безопасность народов.

Хочу рассказать о том, что мы чувствовали, когда впервые вступали на землю Соединенных Штатов Америки. Скажу откровенно, я испытывал смешанные чувства. Вызывалось это тем, что как только появились первые сообщения о предстоящем обмене визитами, многие органы печати и некоторые деятели США начали пропаганду против моего приезда в Соединенные Штаты. Они создавали такие атмосферные условия, которые не согревали меня, хотя температура в США значительно выше, чем в Москве. Они хотели встретить меня холодным душем. Особенно я был огорчен, когда в самолете, следуя из Москвы в Вашингтон, прочитал выступление вице-президента Никсона, приуроченное к моему приезду. Он избрал себе аудиторию, которую, казалось бы, никак нельзя заподозрить в какой-либо воинственности. Это была ассоциация зубных врачей. (Оживление в зале). Однако господин Никсон произнес речь далеко не лекарственного значения. (С м е х в з а л е). Он к зубной боли добавил, так сказать, холода. Можно подумать, что он испугался, как бы действительно не наступило потепление, как бы действительно «холодная война» не кончилась. Я не понимаю, зачем это нужно было.

Однако, когда мы прилетели в Вашингтон, нам был организован такой прием, который достоин нашей великой страны, нашего великого народа. (Бурные, продолжительные аплодисменты). Надо отдать должное Президенту Эйзенхауэру: он сделал все, что требуется, когда организуется встреча на таком уровне. (Аплодисменты). Вы, очевидно, читали в газетах, как нас встречали в столице США, какую речь произнес Президент. Я повторяться не буду, это была теплая встреча. Вскоре после прибытия в Вашингтон мы встретились с Президентом в Белом доме. На этой встрече присутствовали также вице-президент, г-н Никсон и государственный секретарь г-н Гертер. У меня характер несколько беспокойный, человек я прямой, и, хотя это было, может быть, не совсем дипломатично, при первой же беседе я спросил, зачем нужно было такое выступление вице-президента накануне моего приезда. Я уже не говорю о недружественных выступлениях и статьях людей меньшего ранга. Президент сказал, что он этого выступления Никсона не читал. Тогда я сказал, что читать это выступление не стоит, так как это уже дело прошлое. (Аплодисменты).

Это — один штрих, который в какой-то мере характеризует подготовку к приему заморского гостя. (Оживление в зале).

Второе. Вы, москвичи, да и не только вы, а все советские люди — русские, украинцы, белорусы, узбеки, грузины, казахи, армяне — все народы, всегда достойно встречаете гостей. Какую бы страну ни представлял гость, каких бы политических убеждений он ни придерживался,— раз он наш гость, мы ставим хлеб-соль на стол и проявляем к нему не только внешнее, но и внутреннее уважение. (Аплодисменты). А там, в Соединенных Штатах, я в первый день наблюдал такую картину: едем мы с Президентом; огромное количество людей стоит, кое-кто руку поднимает, машет, но я вижу — быстро отдергивает руку, словно прикоснется к электрическому току. (Смех в зале). Вначале мне было трудно понять, в чем дело. Тогда я решил внимательнее всмотреться в лица людей, стоящих по обе стороны пути нашего следования. Я стал делать знак привета легким кивком головы, и многие начали отвечать мне тем же. В чем же было дело? Мне потом рассказали, что за 10 минут до того, как нам проехать с Президентом в Белый дом, по маршруту нашего следования прошла некая автомашина с плакатом, на котором было написано: встретим гостя достойно, вежливо, но без аплодисментов и приветствий. (Оживление в зале). Потом я спросил представителя Президента г-на Лоджа, который сопровождал меня в поездке по США,— верно ли это? Мне разъяснили, что действительно машина с таким плакатом проходила. Но кому принадлежала эта машина, будто бы неизвестно. (Смех в зале). Она-де прорвалась через кордон полиции. Когда официальные лица дали мне такое разъяснение, я им сказал, что не представляю себе, как полиция, которая так хорошо меня охраняла, не могла заметить машины с подобным плакатом. (Оживление в зале). Я убежден, что всего этого Президент не знал и что все это было сделано помимо воли не только Президента, но и других, которые занимались организацией встречи нас. Однако, как говорится, из песни слова не выкинешь. С первых же шагов по американской земле меня начали так усиленно охранять, что не было никакой возможности вступить в контакт с рядовыми американцами. Эта охрана превратилась в своего рода домашний арест. (Оживление в зале). Меня начали возить в закрытой машине, и я только в окошко мог видеть людей, которые нас встречали. А люди приветствовали, хотя зачастую и не видели меня. Я далек от того, чтобы все те чувства дружбы, которые выражались американским народом, принять на свой счет или даже на счет нашей коммунистической идеологии. В этих приветствиях американцы заявляли нам, что они так же, как и мы, стоят на позициях борьбы за мир, за дружбу между нашими народами. (Бурные аплодисменты).

Не буду подробно говорить вам о всех наших встречах с американцами; вы о них, очевидно, знаете из газет. Мы побывали в Вашингтоне, затем в Нью-Йорке, где я имел честь с трибуны Организации Объединенных Наций выдвинуть от имени Советского правительства план полного и всеобщего разоружения. (Бурные аплодисменты). Из Нью-Йорка мы отправились на западное побережье США — в Лос-Анжелос и Сан-Франциско, оттуда в штат Айова и в крупный промышленный центр Пенсильвании — город Питтсбург. Наконец, мы вернулись в Вашингтон. Это было немалое путешествие: мы повидали различные районы Соединенных Штатов, повстречались с людьми различного склада. Было много хороших встреч и откровенных бесед. Но были встречи и другого характера.

В первой половине путешествия нам бросилось в глаза, что повторялась одна и та же пластинка. Ораторы утверждали, что будто я когда-то сказал, что мы «похороним капиталистов». Вначале я терпеливо разъяснял, как это было в действительности сказано, что мы «похороним капитализм» в том смысле, что социализм придет неизбежно на смену этой отживающей свой век общественной формации так же, как в свое время на смену феодализма пришел капитализм. В дальнейшем я увидел, что люди, которые настойчиво повторяют подобные вопросы, вовсе не нуждаются в разъяснениях. Они ставят определенную цель — запугать коммунизмом людей, которые имеют очень смутное представление о том, что это такое. В городе Лос-Анжелосе на одном из приемов, где мэр города, который не хуже других мэров, но, быть может, менее дипломатичен, опять начал говорить в таком духе, я был вынужден высказать свое отношение к этому. Я заявил, вы хотите мне организовывать в каждом городе, на каждом собрании демонстрацию неприязни? Если вы так будете меня встречать, то что же, как говорится в русской пословице, «от чужих ворот невелик поворот». (Аплодисменты). Если вы еще не созрели для переговоров, если вы еще не осознали необходимости ликвидации «холодной войны» и боитесь, что она будет ликвидирована, хотите ее продолжать, то нам ветер тоже не дует в лицо, мы можем терпеть. У нас и терпения хватит и мудрости. Дела в нашей стране идут хорошо. Народ наш не раз показал и разум, и силу, и волю, и такое умение преодолевать трудности, что он может постоять за свою Родину, за дело мира. (Продолжительные аплодисменты). Он сумеет достойно ответить, если агрессивные силы попытаются прощупать нас штыком. (Аплодисменты). Мне пришлось тогда вступить в дипломатические переговоры. Я попросил министра иностранных дел товарища Громыко пойти и заявить представителю Президента г-ну Лоджу, который меня сопровождал, что, если дело не будет исправлено, я не сочту возможным дальше продолжать свою поездку и должен буду вернуться в Вашингтон, а оттуда в Москву. Все это, видимо, оказало свое действие. Г-н Лодж передал через Громыко мне, что он рекомендует, следуя программе, ехать в Сан-Франциско и другие города, что местными властями будут приняты меры и это не будет повторено. Должен сказать, что такие переговоры через товарища Громыко имели место ночью, а когда утром я проснулся, действительно, все изменилось. И когда мы из Лос-Анжелоса поехали в Сан-Франциско, с меня были сняты, образно говоря, «наручники», и я получил возможность выходить из вагона, встречаться с людьми. (Аплодисменты) Люди пожимали мне руки, и я им отвечал тем же, и они аплодировали и улыбались, улыбались так же, как вы, москвичи, улыбаетесь, встречая гостей, радуясь гостям и делая все, чтобы гости чувствовали себя так, как это бывает при хорошем приеме гостей. (Аплодисменты).

Когда мы приехали в Сан-Франциско, ярко светило солнце, был чудный, по-нашему летний день. Климат замечательного города был совершенно иным, лучи солнца обогревали нас, но еще теплее нам было от сердечной, непринужденной встречи. (Аплодисменты). Мы исключительно благодарны мэру города Сан-Франциско г-ну Кристоферу, губернатору штата Калифорния г-ну Брауну, жителям Сан-Франциско, всем, кто с пониманием отнесся к нашему визиту, визиту мира и дружбы между нашими народами, между народами всех стран. (Аплодисменты). Нам были предоставлены все возможности для встреч и бесед с простыми людьми. Правда, для этого у нас не было больших физических возможностей, но это уже надо отнести за счет краткости нашего пребывания. Скажу по совести, рассеялись сомнения в недобрых намерениях местных властей. У нас сразу же установился хороший контакт с жителями этого большого и красивого города.

Особенно хочется отметить встречу с портовыми рабочими. Лидер профсоюза грузчиков Тихоокеанского побережья г-н Бриджес пригласил меня и моих товарищей приехать к грузчикам и побеседовать с ними. Это была задушевная встреча. Среди грузчиков, людей простых и искренних, я чувствовал себя так же, как чувствую среди советских рабочих. (Аплодисменты). Привет, который я передал им от советских рабочих, был встречен восторженно, и они просили меня передать их горячий ответный привет. (Бурные аплодисменты). Мне вспоминается также посещение завода счетных машин в городе Сан-Хосе близ Сан-Франциско. Директор завода г-н Уотсон, служащие и рабочие радушно встретили нас, подробно ознакомили со сложными процессами производства,давая все разъяснения на русском языке,— предусмотрительность, которую особенно приятно отметить. Сам завод, его конструкция, организация производства произвели хорошее впечатление. У одного из тех, кто давал нам объяснения, я подметил украинский акцент, и я спросил его:

— А як Ваше прiзвище? (Оживление в зале).

Он мне ответил: — Марченко.

Я говорю: — Приветствую Вас. У Вас батьки есть?

Он ответил: — Есть.

— Передавайте привiт вашим батькам.

Он поблагодарил меня. (Оживление в зале). Но сроки пребывания в гостеприимном Сан-Франциско подходили к концу, и мы должны были на самолетах лететь в другой американский город — Де-Мойн, в штат Айова. Это один из важнейших центров сельскохозяйственного производства Соединенных Штатов.

После теплой встречи с губернатором штата, мэром города, а также с представителями деловых и общественных кругов мы поехали за город на столь любимые моему сердцу кукурузные поля. (Оживление в зале, аплодисменты).

Должен сказать, что американцы умеют возделывать кукурузу, вся она посеяна квадратом, поля находятся в хорошем состоянии. Правда, и там я нашел кое-какие недостатки у самого знатока кукурузы, моего старого знакомого Гарста. (Смех, аплодисменты). Посевы кукурузы были загущены в гнездах, на что я, конечно, по-дружески обратил его внимание.

Мы пользовались широким гостеприимством нашего хозяина г-на Гарста, который устроил для нас интересную встречу с фермерами. Там мы встретились и с прибывшим из Чикаго видным деятелем Демократической партии Эдлаем Стивенсоном, беседа с которым носила весьма откровенный и дружественный характер. Вспоминается такой эпизод. Когда мы приехали в университет, кто-то из молодых людей сунул мне студенческую газету. Там была напечатана большая статья, в которой, как мне передали, студенты приветствовали наш приезд. В статье было написано, однако, что студенты встретят нас без энтузиазма, без приветственных возгласов. И что же? Студенты, от имени которых была написана статья, эти молодые, рвущиеся к жизни люди, проявили такой же энтузиазм, какой проявляет и наша молодежь. Они кричали, аплодировали, бурно выражали свои чувства. Слышны были возгласы: «Товарищ Хрущев!», «Никита» и другие простые теплые слова. (Оживление в зале, аплодисменты).

Я должен также рассказать вам о теплой встрече, которую оказали нам жители одного из крупнейших промышленных городов Америки, города металлургов и машиностроителей,— жители города Питтсбурга. Они проявили большое дружелюбие и уважение к нам. Мне было даже как-то неловко, когда я ехал в машине с аэродрома. Мы прибыли в Питтсбург в 12 часов ночи. Ночь была темная. И вот когда мы ехали в город, то вдоль всей дороги стояли автомашины, стояли люди, и я видел их улыбки, слышал их приветствия.

В Питтсбурге мы посетили машиностроительный завод фирмы «Места». Мы чувствовали, что дирекция завода сделала все, чтобы познакомить нас с этим предприятием, дать нам возможность ознакомиться с условиями труда. Мы прошли по заводу, разговаривали с рабочими. Хочу подчеркнуть один штрих: когда мы вошли, нас приветствовали, но сдержанно. Однако, чем ближе мы знакомились с рабочими, тем теплее становилась встреча, рабочие бурно выражали свои чувства уважения к нам, представителям Советского государства, советского народа. В памяти осталась также встреча с деловыми людьми и интеллигенцией Питтсбурга, которая состоялась в местном университете. Как обычно, здесь был устроен обед, за обедом произносились речи, которые, как мне показалось, отличались более реалистическим пониманием необходимости установления дружественных отношений между нашими странами. Слушая мое выступление, кое-кто может подумать, что Хрущев, говоря о дружественных встречах, утаил враждебные демонстрации. Нет, я не собираюсь замалчивать факты враждебного или неприязненного отношения к нам. Да, такие факты были. Знаете, как американские журналисты были моими спутниками в поездке по США, так и фашиствующие беглецы из разных стран кочевали из города в город, выставляя напоказ несколько жалких плакатиков. Встречались нам и злые и хмурые американские лица. Было очень много хорошего, но не нужно забывать и плохое. Этот червячок, вернее червячище, еще жив и может проявить свою жизненность и в дальнейшем.

Для чего я говорю об этом? Ради охлаждения отношений между Советским Союзом и США? Нет. Я говорю об этом потому, что надо знать правду, чтобы вы видели не только одну, приятную нам, сторону, но и другую, закулисную, сторону, которую прятать не нужно. В Америке есть силы, которые действуют против нас, против ослабления напряженности, за сохранение «холодной войны». Закрывать глаза на это значило бы проявить слабость в борьбе против этих злых сил, злых духов. Нет, их надо обнажить, их надо показать, их надо публично высечь, их надо поджарить, как чертей, на сковородке. (Смех в зале, продолжительные аплодисменты). Пусть злятся те, кто хочет продолжать «холодную войну». Их не поддержат простые люди земли, их не поддержат те, кто обладает разумом человека. (Аплодисменты).

Поездка в Питтсбург завершила наше путешествие по Соединенным Штатам Америки, Заканчивая рассказ о путешествии по стране, я хотел бы выразить нашу искреннюю благодарность мэрам городов и губернаторам штатов, которые мы посетили, представителям деловых кругов и интеллигенции, коллективам предприятий и университетов, рабочим и фермерам, всем представителям общественных организаций. Мне хотелось бы отметить, в частности, большую работу, проделанную мэром города Нью-Йорка г-ном Вагнером, мэром города Сан-Франциско г-ном Кристофером, мэром города Питтсбурга г-ном Галлахером, губернатором штата Пенсильвания Дэвидом Лоуренсом, ректором Питтсбургского университета г-ном Литчфилдом, ректором университета штата Айова Эдвардом Хилтоном, представителями деловых кругов Эриком Джонстоном, Робертом Даулингом, Сайрусом Итоном, Томасом Уотсоном, Фрэнком Места, Расвелом Гарстом и другими. (Аплодисменты).

Замечательным проявлением уважения к нашей стране, ее великому народу явились многочисленные подарки. Мэры городов Нью-Йорка и Питтсбурга преподнесли в качестве памятного дара медаль Нью-Йорка и символический ключ от Питтсбурга. Я, между прочим, сказал: принимаю этот ключ как символ доверия. Вы можете быть спокойны, обещаю вам, что никогда этот ключ не будет использован без разрешения хозяев. (Продолжительные аплодисменты).

Компания «Интернейшнл харвестер» подарила кинофильм о механизации возделывания кукурузы,Президент Эйзенхауэр подарил со своей личной фермы породистую телку, адмирал Страус — бычка и телку, фермер Кулидж — породистого хряка. Были преподнесены и многие другие подарки, за которые мы признательны и благодарны. (Аплодисменты).

Хочу отметить, что американская печать, радио и телевидение широко и в основном правильно, объективно освещали наше пребывание в Соединенных Штатах. Были, конечно, недружелюбные выпады отдельных журналистов, но не они задавали тон в американской прессе. Во время поездки по США меня и моих товарищей сопровождали личный представитель Президента г-н Лодж, начальник протокольного отдела госдепартамента г-н Бьюкенен, посол США в СССР г-н Томпсон с супругами и другие официальные лица. Я должен выразить признательность им и особенно г-ну Лоджу. Он делал все для того, чтобы создать нужные условия в нашей поездке, стремился познакомить нас с жизнью великого народа Соединенных Штатов Америки. (Аплодисменты). В шутку я говорил г-ну Лоджу: если бы судьба забросила на необитаемый остров меня, представителя рабочего класса, Коммунистической партии Советского Союза, и его, представителя капиталистического мира, то мы, видимо, нашли бы общий язык и обеспечили бы мирное сосуществование на этом острове. (Оживление в зале. Продолжительные аплодисменты). Почему же государства, которые имеют различный социальный строй, не могут обеспечить сосуществования? Наши государства находятся также как бы на острове: ведь при современных средствах сообщения, которые сблизили континенты, наша земля поистине кажется небольшим островом, и нам надо осознать это. Осознав необходимость сосуществования, надо проводить мирную политику, жить в дружбе, не бряцать оружием, а уничтожить его. (Аплодисменты).

Товарищи! 25 сентября мы вновь встретились с Президентом США в Белом доме и вместе с ним отбыли на вертолете в его загородную резиденцию, которая называется Кэмп Дэвид. Мы находились там 25, 26 и 27 сентября. Мы вели откровенные дружественные беседы, изложили позиции своих правительств по важнейшим международным проблемам, а также по вопросам улучшения советско-американских отношений. В этих встречах и беседах приняли участие и проделали полезную работу государственный секретарь США г-н Гертер и министр иностранных дел СССР тов. Громыко, а также другие товарищи, сопровождавшие меня. Главный результат нашего обмена мнениями с Президентом США выражен в совместном коммюнике, которое сегодня опубликовано в печати. Можно не сомневаться, что этот документ будет воспринят с удовлетворением всеми, кто заинтересован в упрочении мира. (Продолжительные аплодисменты). Следует учесть, однако, что мы не могли, естественно, в один присест расчистить вдвоем с Президентом все нагромождения «холодной войны», накопившиеся за многие годы. Для того, чтобы убрать этот мусор, и не только убрать, но и перемолоть его, требуется время. Еще слишком свежи некоторые явления, разделяющие нас. Иной раз некоторым деятелям бывает трудно оторваться от старых позиций, от старых взглядов, от старых формулировок. Но я со всей откровенностью скажу вам, дорогие товарищи, что в результате бесед и обсуждения конкретных вопросов с Президентом США у меня сложилось впечатление, что он искренне хочет ликвидировать состояние «холодной войны», создать нормальные отношения между нашими странами, содействовать улучшению отношений между всеми странами. (Бурные аплодисменты). Мир сейчас неделим, он не может быть обеспечен усилиями лишь двух или трех стран. Поэтому надо бороться за мир так, чтобы в этой борьбе принимали участие все народы, все государства. Мы обменивались с Президентом США мнениями по вопросам разоружения. Он заявил, что правительство Соединенных Штатов изучает наше предложение и что США так же, как и мы, хотят полного разоружения с введением контроля. Казалось бы, у нас нет сейчас причин для затяжки решения этого вопроса. Но, с другой стороны, вопрос о разоружении настолько серьезен, что нельзя требовать от своих партнеров решать его быстро, с ходу. Этот вопрос надо, конечно, изучить с тем, чтобы найти такое решение, которое бы действительно создало доверие и обеспечило бы разоружение и мирное сосуществование между государствами. Поэтому давайте не спешить сейчас с высказываниями, давайте потерпим, дадим государственным деятелям время изучить наши предложения. Но мы не будем бездействовать, а будем доказывать необходимость полного и всеобщего разоружения. (Аплодисменты). Наши предложения мы рассматриваем как основу для соглашения. Мы готовы обсуждать всякие поправки к нашему документу, к нашим предложениям. Мы готовы обсуждать и другие предложения, если они будут внесены и направлены на достижение тех же целей, которые преследуем мы. Мы обменялись с Президентом мнениями и по германскому вопросу, по вопросу о заключении мирного договора. Мы старались доказать — и я думаю, что нам это удалось,— что на Западе неправильно толковали наши предложения о заключении мирного договора. Некоторые старались внести излишнюю горячность, заявляли, будто это ультиматум и прочее. Люди, которые действовали таким образом, явно руководствовались стремлением продлить состояние «холодной войны». Они доходили до того, что утверждали, будто наши предложения о заключении мирного договора с Германией являются чуть ли не объявлением войны. Надо же дойти до жизни такой, чтобы так извратить миролюбивую позицию Советского Союза. Мы обменялись также мнениями о проведении встречи глав правительств. Как Президент Эйзенхауэр, так и я изложили позиции наших правительств и согласились, что такая встреча нужна и полезна. Мы обменялись с Президентом США мнениями о сроках его ответного визита в Советский Союз. Вначале Президент намерен был приехать в СССР в конце октября этого года. Однако он спросил меня, какое время года наиболее благоприятное для поездок в нашей стране. Я задумался. Мы, москвичи, любим Москву во все времена года. Но для нас, как и для всех людей, наиболее приятным периодом является весна, которая олицетворяет радость, бурное цветущее пробуждение жизни. Поэтому я сказал, что лучше всего, по-моему, было бы приехать в конце мая или в начале июня. Было бы хорошо, если бы Президент взял с собой жену, сына и его супругу, внуков. Мы были бы рады видеть и брата Президента, который вместе с г-ном Никсоном приезжал в нашу страну. Президент проявил любезность, пригласив меня на свою ферму. Он показал мне свои посевы кукурузы — не мог же я, побывав у Президента, не посмотреть его кукурузу. (Оживление в зале). Посмотрел я телят, бычков на ферме Эйзенхауэра. Замечательные животные. Правда, я должен сказать, что эта ферма — небольшая для Президента, если принять во внимание масштабы этого огромного и богатого государства. Это небогатая ферма, и земля там неважная. Но Президент сказал, что он хочет поработать, чтобы улучшить землю и тем самым оставить добрую память о себе. На ферме я познакомился с внуками Президента и провел с ними совещание. (Смех в зале). Спросил, хотят ли они поехать в Россию. Внуки в один голос от мала до велика заявили, что хотят ехать в Россию, хотят ехать в Москву. Старшему внуку 11 лет, младшей внучке 3—4 года. Я заручился их поддержкой. В шутку я сказал Президенту, что мне легче договориться об ответном визите с его внуками, чем с ним самим (смех в зале, аплодисменты), потому что у внуков хорошее окружение, а у него, видимо, имеются какие-то препятствия, которые не дают возможности реализовать его желание в таком духе и в то время, когда он хотел бы. (Аплодисменты). Хочу сказать вам, дорогие товарищи, что я не сомневаюсь в готовности Президента приложить свою волю и усилия, чтобы достигнуть соглашения между нашими странами, создать дружеские отно шения между нашими народами и добиться решения назревших вопросов в интересах упрочения мира. (Аплодисменты). Вместе с тем у меня сложилось впечатление, что в Америке есть силы, которые действуют не в одном направлении с Президентом. Эти силы стоят за продолжение «холодной войны» и гонки вооружений. Большие ли это силы или маленькие, влиятельные или невлиятельные, могут ли победить те силы, которые поддерживают Президента,— а его поддерживает абсолютное большинство американского народа — я бы не спешил с окончательным ответом на эти вопросы. Время — хороший советчик, как говорят русские люди: «утро вечера мудренее». Это мудро сказано. Давайте мы обождем утра, тем более, что мы прилетели в конце дня и я выступаю уже вечером. И, может быть, пройдет не одно утро, пока мы хорошенько выясним это. Но мы не будем сидеть сложа руки и ожидать рассвета, ожидать, куда будет склоняться стрелка международных отношений. Но и со своей стороны будем делать все, чтобы стрелка барометра шла не на бурю и даже не на переменно, а показывала бы на ясно. (Продолжительные аплодисменты). Уверен, товарищи, что в современных условиях, когда силы мира неимоверно выросли, когда социалистический лагерь насчитывает около миллиарда людей и обладает огромными производительными возможностями, когда Советский Союз достиг великого расцвета в промышленности и сельском хозяйстве, науке, технике и культуре,— многое можем сделать в интересах мира. Мы основываемся в своих действиях на разуме, на правде, на поддержке всего народа. Кроме того, мы опираемся на наш могущественный потенциал. И пусть знают те, кто хочет сохранять состояние «холодной войны» с тем, чтобы рано или поздно превратить ее в горячую,— пусть они знают, что в наше время начать войну может только безумец, который сам же погибнет в ее пламени. (Аплодисменты). Народы должны надеть на этих безумцев смирительные рубашки.

Мы верим в то, что государственный ум, человеческий разум победят. (Аплодисменты).

Говоря прекрасными словами Пушкина: Да здравствует разум! Да скроется тьма! (Продолжительные аплодисменты).

Дорогие товарищи москвичи! Мы бесконечно счастливы вернуться на родину, видеть милые нам лица советских людей. (Аплодисменты).

Да здравствует великий советский народ, успешно строящий коммунизм под руководством славной ленинской партии! (Продолжительные аплодисменты).

Да здравствует советско-американская дружба! (Продолжительные аплодисменты).

Да здравствует дружба между всеми народами мира! (Бурные, продолжительные аплодисменты. Все встают).

В зале гремит овация. Участники митинга стоя приветствуют главу Советского правительства., Никита Сергеевич подходит к временному поверенному в делах Соединенных Штатов Америки в СССР Э. Л. Фриирсу, пожимает ему руку. В зале снова раздаются горячие аплодисменты.

Митинг объявляется закрытым. Звучит величественная мелодия Государственного гимна Советского Союза. Собравшиеся долго не расходятся, горячо аплодируя товарищу Н. С. Хрущеву.

назад

ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ ДУАЙТА Д. ЭЙЗЕНХАУЭРА

28 сентября состоялась пресс-конференция Президента Д. Эйзенхауэра, во время которой он ответил на многочисленные вопросы, касающиеся результатов визита Председателя Совета Министров СССР Н. С. Хрущева в США.

ВОПРОС: Г-н Президент, можете ли Вы дать нам общую оценку своих бесед с г-ном Хрущевым и сказать нам, в частности, означает ли осуждение силы, упомянутое в коммюнике, что г-н Хрущев взял обратно какие-либо угрозы и ультиматумы в отношении Берлина?

ОТВЕТ: Я могу дать Вам некоторое изложение; это очень сложный вопрос, думаю, мне лучше не уклоняться в сторону. Прежде всего я хочу поблагодарить американский народ. Мне кажется, что его сдержанность и его поведение в целом делают ему честь, и если у г-на Хрущева появилось лучшее понимание нашего народа, его чаяний, его общих взглядов на международные вопросы и в особенности его стремления к миру, то это благодаря американскому народу. Как вам известно, я пригласил г-на Хрущева приехать сюда, чтобы мы могли обсудить некоторые явные причины напряженности в мире, и в особенности в отношениях между нашими двумя странами, вследствие неурегулированных, нерешенных вопросов. Я не приглашал его сюда для переговоров по существу, ибо они невозможны без присутствия наших друзей. Но я полагал, что с помощью этого визита и с помощью этих бесед, как я, пожалуй, уже говорил Вам прежде, можно будет растопить часть льда. Если что-либо из этого сделано, то это опять же заслуга американского народа, и я выражаю особую признательность мэрам, губернаторам, местным должностным лицам, которые несли столь большую ответственность по обеспечению этого визита, за руководство разнообразной деятельностью, которая была необходима. Что касается другого момента, то я думаю следующее: американский народ доказал, что он обладает просвещенным взглядом на эти международные проблемы, что он нашел в себе достаточную силу убеждения, чтобы вежливо и внимательно выслушать другого, и что, хотя американцы сохраняют за собой право решительно воспротивиться всякой попытке навязать им что-либо — те или иные методы, взгляды и убеждения, выдвигаемые и поддерживаемые другой идеологией,— они прошли через все это, проявив гораздо лучшее понимание и доказав, что сами они весьма искушены, или если неискушены, то, скажем, они обладают просвещенным пониманием этих вопросов. Председатель и я пространно обсуждали берлинский вопрос. Как Вам известно, по такому во-просу не может быть конкретных переговоров без наших союзников, но вы, вероятно, прочли коммюнике, в котором затрагивается этот вопрос и где говорится, что после соответствующих приготовлений должны возобновиться переговоры с целью принятия решения, которое ограждало бы законные интересы Советов, восточных немцев, западных немцев и прежде всего западных народов. Помимо этого и превыше всего мы договорились в дополнение к тому, о чем мы заявили, то есть о чем говорится в коммюнике, что переговоры не должны затягиваться неопределенно долго, но что в отношении их не может быть установлен предельный срок. Я считаю это совершенно ясным, и, поскольку это соглашение двух лиц, я считаю, что не должен пытаться более подробно останавливаться на этом моменте.

ВОПРОС: Г-н Президент, кажется, Вы простужены, сэр? Для Вас это было трудное и тяжелое время. Как же Вы все это выдержали?

ОТВЕТ: Мне кажется, что я с этим справился. Знаете ли, по-видимому, я уже приехал из Европы с начинающейся простудой, а я всегда плохо переношу простуды. При моей занятости я ничего не принимал из того, что прописывают врачи, и не имел того покоя, который каждый обеспечивает себе, помимо тех лекарств, что прописывают врачи. (Смех.) Но я могу Вам сказать следующее: если бы я мог провести пять дней где-нибудь в пустыне, в сухой пустыне, то я быстро вошел бы в норму. (Смех.)

ВОПРОС: Г-н Президент, г-н Хрущев изложил свою версию о том, почему Вы откладываете Вашу поездку в Россию. Он сказал, что решение приняли Ваши внуки. Какова действительная причина?..

ОТВЕТ: Я заверяю Вас, что нет никаких зловещих или скрытых причин. Этот год был для меня трудным. Мы оба установили для себя довольно обширные и напряженные графики. Он, например, собирается выехать в Китай на следующий день после того, как вернется в Москву. Я буду принимать здесь в среду г-на Сеньи; в течение недели сюда приедут министры стран — участниц прежнего Багдадского пакта, здесь будет также президент Мексики, с которым я жажду пространно побеседовать. Сюда приедет ряд глав государств. Представлялось трудным все это как-то сочетать и согласовать и сделать еще кое-что другое, что мы хотим сделать. Поэтому я первый сказал: «Ну что ж, может быть, весной»,— так как в этот момент мы говорили о погоде в Москве и о том, что сейчас температура хорошая, но что погода может быстро испортиться, что скоро могут начаться снежные бури, которые, вероятно, ограничат возможность поездки. Наконец, он заявил, что, по его мнению, приехать весной — это очень хорошо, и в этот момент он встретился с внуками, и то, что он сказал, было абсолютно верным: решение, по-видимому, приняли внуки. (Смех.)

ВОПРОС: Г-н Президент, можете ли Вы сказать нам, поднимался ли во время бесед общий вопрос о Китае и в какой связи?

ОТВЕТ: В такой степени — да, поднимался. Но обсуждение вопроса в основном ограничилось следующим — изложением наших соответствующих точек зрения, которые, как Вы знаете, диаметрально противоположны почти по всем пунктам. И мы согласились, что было бы нецелесообразно пытаться поднимать вопрос о Китае и затрагивать, так сказать, идеологическую сторону вопроса. Он высказал мнение — несомненно, учитывая нашу озабоченность судьбой наших заключенных,— что он, может быть, найдет возможным в качестве дружеского жеста, а не потому, что он считал бы, что имеет какое-то право вмешиваться в эти дела, поставить вопрос о наших пяти заключенных, о ко¬торых мы так беспокоимся.

ВОПРОС: Г-н Президент, не могли ли бы Вы сообщить нам или высказать мнение относительно того, когда можно ожидать совещания на высшем уровне?

ОТВЕТ: Нет, я не могу строить догадок. Я не могу высказывать предположений, так как прежде всего я должен буду доложить всем моим заинтересованным коллегам все, что я думаю о визите, который только что состоялся, и захочу узнать их реакцию. И я не намерен строить сейчас какие-либо догадки, так как беседы вели только мы двое и никто из нас не пытался установить какие-либо реальные переговоры — какой-либо фактический срок.

ВОПРОС: Г-н Президент, считаете ли Вы, сэр, что условия созыва совещания на высшем уровне, о которых Вы прежде упоминали, сейчас уже вы-полнены или они еще должны быть выполнены в дальнейших переговорах?

ОТВЕТ: Что касается меня лично, то я должен сказать следующее: беседы, которые я имел, устранили многие из имевшихся у меня прежде возражений. Но опять-таки это должно быть темой переговоров и консультаций с нашими союзниками. И я говорю, что прогресс, который достигнут… я могу сказать, что мы должны принимать во внимание, если мы собираемся вести переговоры, что прогресс имеется, так как мы не в тупике.

ВОПРОС: Г-н Президент, не можете ли Вы сказать нам, что, по его словам, собирается предпринять Премьер-Министр Хрущев в вопросе об инспекции на местах, о числе таких инспекций и составе персонала контрольных постов для наблюдения за осуществлением запрета ядерных испытаний?

ОТВЕТ: Я должен сделать совершенно ясным, отвечая не только на Ваши вопросы, но и на другие аналогичные вопросы, что мы не могли де-тально обсудить такого рода вопросы. Уже сама по себе беседа отнимает много времени — двойное количество времени по сравнению с тем, которое требуется, когда не нужен переводчик,— и поэтому вопрос о составе персонала контрольных постов, о числе постов, о техническом оснащении их и т. д.— все это вовсе не обсуждалось.

ВОПРОС: Г-н Президент, можно ли считать, сэр, что Ваше согласие с тем, что не должно быть назначено никакого срока в отношении переговоров по берлинскому вопросу, означает также, что не может быть никакого срока в отношении наших оккупационных прав там и наших прав доступа к этому городу?

ОТВЕТ: Разумеется, не может быть никакого определенного срока. Мы говорим это, и все мы считаем, что это — ненормальное положение, и весь мир так считает. Имеется свободный город, расположенный внутри коммунистической страны за ПО миль от Западной Германии, частью которой он себя считает. Поэтому единственный способ достижения решения состоит в переговорах, которые, по всей вероятности, займут некоторое время, и мы согласны с тем, что эти переговоры не должны быть затянуты без надобности, но мы сказали, что нет никакого определенного срока, которым они должны быть ограничены.

ВОПРОС: Г-н Президент, не разъясните ли Вы нам положение в отношении кредитов, которые хотят получить Советы, денег, которые они нам все еще должны, и нужно ли Вам будет внести поправку в закон, прежде чем Вы сможете предоставить им новые кредиты?

ОТВЕТ: Я поручил заместителю государственного секретаря Диллону выяснить детали этого вопроса с советской делегацией. И он сможет сообщить Вам большинство подробностей. Дело обстоит так: сам г-н Хрущев сказал, что они готовы обсудить вопрос о лендлизе и о его урегулировании, обе стороны изъявили желание расширить торговлю на подходящих условиях; но до каких размеров и что можно сделать при существующем законе — это Вы сможете узнать от заместителя государственного секретаря Диллона, ибо я не могу вдаваться во все эти подробности. Но скажу следующее: я брал г-на Хрущева, как вам известно, в несколько полетов на вертолете, и он сказал, что его правительство уже давно выступает против его поездок на вертолете. Но он сказал, что хочет купить точно такой же вертолет, как у меня, и я думаю, что он попросит г-на Диллона быть его представителем, чтобы посмотреть, может ли он сделать это. ВОПРОС: Сэр, что Вы думаете о г-не Хрущеве?

ОТВЕТ: Что ж, это динамичная личность, привлекающая внимание. Это человек, который пользуется всеми доступными для него методами дискуссий. Он способен на широкий диапазон, я бы сказал, в отношении манеры, к переходу от почти негативной, трудной позиции к самой легкой, приветливой, сердечной дискуссии. Думаю, что американцы, видевшие его, чувствовали, что это исключительная личность; в этом нет никаких сомнений. Я вполне уверен, что он убежден в том, что основные лоложения социалистического или коммунистического учения правильны. Он наложил большой отпечаток на первоначальную концепцию этого учения. Например, он совершенно определенно заявил, что он значительно лучше использует систему поощрения в советской экономике, чем мы. Он все знает относительно наших налогов и всего остального, но он говорит, что если вы лучше работаете, то у вас будет и дом лучше; он говорил о некоторых вещах, которые они предоставляют у себя в стране людям, действительно делающим дело. Он на целом ряде примеров показывает, каким образом применение этой доктрины сильно изменилось в современных условиях в Советской стране.

ВОПРОС: Г-н Президент, пользуясь Вашими словами, считаете ли Вы, что Вы и г-н Хрущев в какой-то мере растопили лед вокруг отношений между Востоком и Западом, и если да, то в какой мере?

ОТВЕТ: Я бы отметил следующее: самое большое, что можно было сделать здесь,— это положить начало. Мне кажется, что многие люди, которые близки к нему, прекрасно понимают, что возникнут некоторые проблемы, если мы не растопим немного льда. Так, например, он сам осуждал необходимость тратить так много средств на оборону. Мы пытались между собой обсудить наши сравнительные расходы и определить, как мы можем точно подсчитать, какая часть наших богатств расходуется на эти вещи, которые в конце концов негативны, бесплодны и носят чисто оборонительный характер. Это было интересное занятие. Но, конечно, мы ни к чему не пришли, если не считать того, что он все время настойчиво говорил, что они слишком дорого обходятся и что мы должны попытаться найти лучшие пути. Так же обстояло дело и с человеком, имя которого я не могу вспомнить. Я его просто забыл. Человеком, который вел переговоры с г-ном Маккоуном. (Речь идет о В. С. Емельянове.— Прим. ред.) Ну так вот, речь идет о человеке, который занимает пост, аналогичный посту г-на Маккоуна. Он указал на их усилия в осуществлении программы мирного использования атомной энергии. Он сказал, что мы должны делать это совместно, поскольку все это слишком дорого для одной страны. Таким образом, различными способами обнаруживается, если лед растапливается, что они понимают не только то, что большие войны немыслимы,— это, так сказать, общий фон,— но и что многими путями — детальными путями — они обнаруживают, что мы просто должны сделать что-то несколько более разумное, чем то, что мы делаем сейчас.

ВОПРОС: Сэр, самым важным из трех выдвинутых нами условий проведения совещания в верхах, по-видимому, является устранение угроз Берлину. Я знаю, Вы коснулись этого в первом вопросе, но не могли ли бы Вы сказать нам, обещал ли Председатель ослабить нажим или как-то устранить этот нажим?

ОТВЕТ: Мне кажется, что заявление, которое я зачитал, полностью отвечает на Ваш вопрос. Причина, почему я не хочу ничего больше говорить, состоит в том, что мы заявили — я хочу сказать, что мы точно согласовали это заявление, и я уверен, что он сам сделает это заявление, подтвердит его. Но идти дальше — это значило бы вкладывать слова в чужие уста, и я не считаю это правильным. Лично я считаю, что на этот вопрос там дан прямой ответ: нет какой-то установленной линии, твердого срока. Никто не находится под нажимом, фактически никто никому не угрожает; он подчеркнуто заявил, что никогда не стремился делать что-то такое, что могло бы быть расценено как нажим или принуждение.

ВОПРОС: Г-н Президент, когда г-н Хрущев беседовал с Вашими внуками, сэр, говорил ли он им, что когда-нибудь они, возможно, будут жить при коммунизме? (С м е х.)

ОТВЕТ: Думаю, что нет. Мне известно, что он не говорил этого. Однако они, во всяком случае один из них, возможно, счел, что он достаточно большой, чтобы понимать, что он говорит… Но он этого не сделал. Пожалуй, даже наоборот — это была такая согревающая сердце семейная сцена, какую любой американец был бы рад видеть, если бы она происходила между его внуками и иностранцем.

ВОПРОС: Г-н Президент, говоря о разоружении, г-н Хрущев употребил такие слова: «строжайший всеобъемлющий контроль».

ОТВЕТ: Я не понял, что Вы сказали.

ВОПРОС: Я говорю: г-н Хрущев употребил слова «строжайший всеобъемлющий контроль над разоружением». Я думал о двух вещах: распространил ли он это на все разоружение или только на план всеобщего разоружения, который он внес в Организацию Объединенных Наций?

ОТВЕТ: Касаясь разоружения, он постоянно говорил: «Я хочу, чтобы вы изучили внесенное мною предложение». В беседах со мной он ничего не добавлял относительно деталей. Я указал ему, что у нас есть союзники, что в прошлом мы разработали свои собственные широкие планы, программы и предложения, и что Англия только что внесла новый план в ООН, и что в настоящий момент у меня есть комитет в очень широком составе под председательством г-на Кулиджа, который изучает всю нашу прошлую историю в этом вопросе и пытается определить, нет ли у нас чего-нибудь нового. Вот как обстоит дело. Однако, помимо деталей точной степени строгого контроля, я не вдавался во все это.

ВОПРОС: Могу я затронуть еще один вопрос в этой связи?

ОТВЕТ: Да.

ВОПРОС: Пытались ли Вы указать или наметить какие-то цели в отношении того, что Вы попытаетесь сократить свои бюджеты, например, в военной сделке?

ОТВЕТ: Нет. Я избегал вопроса о бюджетах по весьма простой причине: я не верю, что можно провести какое-то сравнение между бюджетами стран, где все направляется, и бюджетами стран, где стоимость поистине нельзя сравнивать. Но я сказал следующее: ни одна страна не стремится в большей мере, чем наша, избавиться от этого, сбросить с себя часть бремени, коль скоро мы можем сделать это, сохранив безопасность, справедливость и честь.

ВОПРОС: Г-н Президент, не можете ли Вы сказать нам: когда мы вступим в этиловые переговоры о Берлине, будем ли мы руководствоваться теми нормами и принципами, какими руководствовались раньше,— а именно, что всякое решение должно гарантировать права союзников там и оградить свободу западных берлинцев?

ОТВЕТ: Я не могу гарантировать чего-либо этого рода по той простой причине, что не знаю, какого рода решение может в конечном счете оказаться приемлемым. Но Вам надо начинать с того, что положение ненормально. Оно было вызвано военным перемирием после окончания войны и поставило ряд свободных людей в очень затруднительное положение. Теперь нам надо найти систему, которая действительно была бы приемлемой для всех людей в этом районе, включая тех, кто наиболее в этом заинтересован, т. е. западных берлинцев. (Запись пресс-конференции публикуется по официальному тексту пресс-отдела Белого дома).

   начало   в библиотеку   далее